– Пошли седьмые сутки. Тебя не было почти неделю.

Кивнув, она снова уставилась перед собой и послушно по команде закрыла глаза, когда Рид принялся тщательно намыливать её голову. И снова она не понимала. Не могла найти ни мотива, ни выгоды. Серьёзно, зачем столько бесполезной возни? Не проще ли выкинуть её никчёмное тело на социальную помойку хосписа, избавив себя от хлопот? Джил попробовала углубиться в эту мысль, но мозг снова отказался. Слишком тяжело. Так что она лишь вздохнула. Бен – глупый, благородный чудак, который думал, что она трахалась за дозу.

Неожиданно это воспоминание резануло по глазам такой острой болью, что Джил содрогнулась. Конечно же, её смятение немедленно скрыло пенной водой, но Бен заметил.

– Мыло? – обеспокоенно спросил он, быстро сполоснул руки и протянул их к лицу. Но Джиллиан отрицательно покачала головой, и Рид замер.

– Я никогда не изменяла мужу, – пробормотала она, бездумно разогнав ладонью собравшуюся у бортика пену. – За все десять лет… За всю мою жизнь у меня не было никого, кроме него.

– Знаю, – неожиданно торопливо проговорил Бен и одним быстрым движением прижал Джил к себе, не замечая, как мокнет от стекавшей воды ткань футболки. – Я знаю. Прости меня…

– Я не продавала себя за дозу. Пожалуйста, поверь мне! – перебила она, вцепившись угловатыми пальцами в мужскую руку. Взволнованно всколыхнулась затхлая муть эмоций, а из груди неожиданно вырвался истеричный смешок. Полубезумный. Вряд ли Джил понимала, что говорит. – У нас с Джимом всё сложно. Хуже не бывает. Я постоянно ему лгу, нас ждёт развод, он подозревает, что я спала с тобой. Или с кем-то другим. Не знаю. Но я никогда… никогда… Я натворила столько ужасных вещей, но никогда бы…

– Тише, тише… Я всё знаю.

Бен снова монотонно закачался из стороны в сторону, отчаянно утягивая за собой в ритм спокойствия. А Джил чувствовала уверенно обнимавшие руки, слышала гулкое биение сердца, видела упрямо поджатые губы и лихорадочно пыталась ухватиться за всё сразу. Вцепиться, как делает потерявший опору на отвесной стене скалолаз – за малейшую выбоину или выступ. А потому Джиллиан впивалась ногтями во влажную тёплую кожу предплечья и мечтала добраться до самого сердца. Туда, где ей сулили защиту. Туда, где наконец-то нашлось бы ей место. Джил не верила ни в кого, кроме Рида, и безумно хотела, чтобы он верил в ответ… Но не знала, как это сделать. Как вернуть то, что было утрачено ещё до того, как нашлось? Однако спрятанная в её мокрых волосах едва улыбка дарила надежду. Она прорезала грузный мрак нежелания жить, вынудив сильнее вцепиться в каменные мышцы нежно баюкавших рук. Изо всех сил Джил втянула ставший таким родным запах.

– Даже в бреду ты болтаешь удивительно связно, мартышка.

Наши дни

Вашингтон, округ Колумбия

Октябрь

12 дней до президентских выборов

Джиллиан постучала ногтями по картонному боку стаканчика и взглянула на часы. Она знала, что пришла раньше, чем нужно, но вырваться удалось только под предлогом очередной встречи с рекламщиками. Поэтому, вооружившись поддержкой Баррета, первую половину дня Джил добросовестно перебирала эскизы плакатов, вносила последние правки и красным маркером перечёркивала антрефиле. Затем она ругалась с фотографом, который умудрился напечатать не те снимки, и договаривалась о финальных эфирах. В общем, привычно и почти бездумно раскручивала колесо бренда «Бенджамин Рид».

Однако каждую минуту, среди слов, фраз и картинок, в голове Джил вела обратный отсчёт стрелка часов, что громыхала подобно дроби. Пальба велась не переставая и закончилась ровно в полдень, когда, торопливо накинув пальто, Джиллиан вбежала в кабину лифта. Баррет успел в самый последний момент, чуть не оставив в коридоре половину ботинка и прищемив железными створками полу куртки. Лифт вздрогнул, загудел, и Джил прислонилась лбом к холодной зеркальной поверхности. Где-то за спиной переступил с ноги на ногу секретарь и едва не ударился головой о стенку, когда попытался откинуть с глаз волосы. Она слышала, как он поудобнее перехватил тяжёлые папки, а затем устало вздохнул.

Бедняга. То, что для Джил было естественной средой обитания, порядком выматывало совершенно неготового к такому Элвина, но он справлялся.

– Вам не стоило назначать встречу так близко от Капитолия, – негромко заметил он. – Сейчас время обеденного перерыва, будет людно. Вас могут узнать.

– Кто? Спешащие в ближайшую бургерную помощники конгрессменов? Поверь, их больше волнует количество положенных в сэндвич огурчиков, – невнятно хмыкнула Джиллиан. Короткие волосы нагло лезли в рот и глаза. – Сегодня четверг, значит, их будет два, а не три. Это вызовет недовольство и ожесточённые дебаты, где каждый решит поупражняться в красноречии. Ничего нового. Огуречный сговор между всеми ближайшими закусочными тянется уже более десяти лет.

– Рядом находится служба вице-президента, – не унимался чёртов паникёр. – Если мистер Рид узнает, что вы встреча…

Джиллиан стремительно развернулась и вздёрнула вверх палец, призывая немедленно замолчать. Но Баррет, видимо, всё-таки потерял между коэффициентами конверсии и избирательными договорами остатки здравого смысла и никак не хотел униматься.

– Мы не можем забывать, что за вами следят, – выпалил он, отчего вторая леди страны была вынуждена шагнуть вперёд и едва слышно процедить: