– Сонья, – крикнув мне вдогонку, Лассе ухватился за прутья решётки и с силой дёрнул её. – Вернись немедленно, девочка. Не зли меня.

Покачав головой, сжала руки в кулаки. Он продолжал выламывать дверь, сверху ссыпались куски глины.

– Они поднимут всех послушниц и заставят искать, – попыталась объясниться, но, закалившись, вновь увидела брызги крови. – Я должна вернуться в комнату. Должна, Лассе! Ради спокойствия и безопасности остальных.

За моей спиной послышались громкие шаги. Дверь, ведущая на верхний ярус, скрипнула, и кто-то резко ухватил меня за руку.

Развернувшись, я встретилась взглядом со Светлой. Прижав палец к губам, она потащила меня вниз.

– Сонья, вернись!!! – голос северянина сотрясал стены.

Казалось, он бился в камере от бессилия.

Спустившись на первый этаж, Светла провела меня через левое крыло. Пока мы шагали мимо тёмных комнат, я успела успокоиться. Ухватившись за ручку двери, Светла впилась в меня взглядом.

– Скажем, что была у тебя? – произнесла я губами.

Она уверенно кивнула. Дружба между послушницами не поощрялась, но и не наказывалась.

Выйдя из храма через чёрный выход, мы поспешили к жрицам, которые, громко стуча по железной тарелке, поднимали на уши весь храм. Заметя меня, звон прекратили.

Подняв голову, я заметила в окне северянина с перекошенным гневом лицом. Ошейник на его шее горел алым пламенем. Руки до того крепко сжимали раму, что вниз посыпались мелкие камешки.

– Где ты была? – холодно поинтересовалась Верховная.

Светла открыла было рот, но карга жестом приказала ей отойти.

«У Светлы, – чётко произнесла я губами, – я узнала, что случилось с пленным и расстроилась».

– Доброта, – сплюнула старуха, – когда только ты поймёшь, что это самое жалкое и глупое чувство.

Стоя на месте, я невольно бросала взгляд наверх. Тот, кто назвал себя хозяином этих земель, следил за каждым нашим движением и ловил каждое слово.

Нежность?! Теперь я думала, что мне она привиделась. Нет, этот мужчина словно ледяной: жёсткий, колючий.

И мне было страшно. Таким Лассе меня пугал даже больше, чем Верховная и Туман.

– Ну что мне делать с тобой, Сонья? – Верховная обошла меня по кругу. – Последние дни ты ведёшь себя просто отвратительно. Дерзишь и кидаешься на жриц, на тех, кто кормит тебя и заботиться о тебе.

Услышав такое, я не сдержалась и хрюкнула со смеху. Это не осталось незамеченным. Верховная остановилась.

– Розги не помогают. Работы на нижнем ярусе тоже. Упрямая. Как же тебя вразумить, лютая? Может выгнать из храма? Поживёшь на улице, проголодаешься да и поймёшь, что была неправа.

Я тихо сглотнула. Пару раз я уже оставалась на ночь за дверями храма. Холод и голод здесь не самое страшное, ведь часто захаживают и мёртвые. А ночь – это их время.

И тени…

– Да, так мы и поступим, – Верховная усмехнулась, – привязать её к столбу!

Повторять ей не пришлось, жрицы, схватив меня, скрутили руки и потащили к ненавистному куску подгнившего дерева, что стоял посреди двора между вратами в храм и кромкой воды.

– Я надеюсь, этой ночью ты обдумаешь своё поведение, Сонья, и вспомнишь, кто твоя семья и что другой у тебя никогда не было и не будет.

Я засмеялась. Эта старая жаба так и не поняла, что «печать забвения» не сработала, и я прекрасно в деталях помню, как умирал мой отец и в чьих руках был факел.

– Когда-нибудь я расскажу тебе о том, что такое семья, – чётко хрипя и плюясь собственной кровью, выдавила из себя я и расплылась в немного безумной улыбке.

– Голос вернулся, – оскалилась верховная карга, – ну ничего, это я исправлю. Завтра с утра в туман её, пусть делает то, что положено. Вернётся без улова – выпороть! А вечером мы подправим твой голос.

Развернувшись, карга величественно удалилась в храм.

Я не сопротивлялась, когда на мне проверяли крепость верёвок. Молчала, когда Тлара зашла мне за спину.

– Не смей, – раздался рычащий полный ненависти и злобы крик сверху. Вскинув голову, я увидела северянина. Только на себя он не был похож – в окне застыла чёрная тень, и только ошейник сдерживал её, просто пылая алым светом.

Тень клубилась и меняла форму.

– Что он такое? – испугались жрицы и, не сговариваясь, отошли от меня на шаг.

– Не знаю, – Тлара и вовсе отбежала подальше, – Верховная сказала, что он для Соньи и никому лучше к нему не приближаться.

Женщины переглянулись, а потом разом уставились на меня. Первый раз в их глазах я заметила что-то отдалённо напоминающее жалость.

Но нет, развернувшись, они спешно забежали в храм, оставляя меня снаружи на всю ночь.

Оставалась надежда на послушниц. Когда подземелье закроется, может, им удастся выручить меня.