По мнению Зинченко, «духовное бытие человека, духовно-практическая деятельность – это не только широкий контекст проблематики развития сознания, но и источник сознания как такового» (Зинченко, 2010, с. 156).

Согласно Д. А. Леонтьеву, измерение духовности связано с выходом «за пределы иерархии узколичных потребностей в пространство, где ориентирами для самоопределения служит широкий спектр общечеловеческих и трансцендентных духовных ценностей» (Леонтьев, 2005).

Итак, в отечественной психологии проявления духовности и духовного сознания связываются в первую очередь с морально-ценностными и ценностно-смысловыми устремлениями личности.

В зарубежной психологии также отмечается ценностно-смысловой аспект духовного измерения.

Человеческие ценности в недавнем прошлом рассматривались наукой только в параллельных плоскостях и в качестве эпифеноменов по отношению к функциям мозга. Сегодня субъективные ценности становятся каузально интерактивными и таким образом переходят в разряд легитимных каузальных конструктов, необходимых для научного объяснения. Так провозглашается начало новой эры уважения к ценностям (Edel, 1980).

Д. Элкинс рассматривает духовность как «способ существования и опытного переживания того, что приходит посредством со-знавания духовного измерения и характеризуется определенными и различными ценностями в отношении себя, других, природы, жизни и всего, что человек относит к высшей реальности» (Elkins, 1988, p. 10). Духовность соотносится с глубоким проникновением в смысл существования, с реализацией в повседневной жизни высших нравственных принципов, добродетельного поведения, основанного на любви к ближнему, благодарности, смирении, прощении, сострадании.

Р. Эммонс предлагает рассматривать духовность не только в связи с некими качествами, свойствами, которыми человек обладает и которые фиксированно «пассивно» проявляются в определенном поведении, но и как «набор умений, ресурсов, способностей или возможностей», подчеркивая динамический, активный аспект духовности (Эммонс, 2004, с. 335–336), что создает, с нашей точки зрения, основу не только для выделения специального психологического понятия духовных способностей, но и рассмотрения их как важного ресурса жизнедеятельности.

Предпосылки введения понятия «духовные способности» в научный аппарат психологии коренятся в самой логике развития науки. Ее отрасли, ориентированные на изучение сознания и его духовных слоев, способствовали проведению многочисленных теоретических и эмпирических исследований вопросов духовности и религиозности. В этих исследованиях, согласно Р. Эммонсу, была установлена позитивная связь духовных устремлений и убеждений личности с функцией успешной адаптации, жизненного успеха, физического здоровья, психологического благополучия и пр. В то же время многозначность духовности и религиозности, разрозненность исследований в этой области тормозили дальнейшее научное развитие психологии духовности.

Поэтому возникла необходимость в некоем понятии, которое могло бы выполнить интегративную функцию и способствовать объединению научных достижений в разных сферах исследования духовности. Эту объединяющую функцию Р. Эммонс предложил связать с понятием «духовный интеллект», который представлен им как набор взаимосвязанных духовных способностей (Эммонс, 2004).

Итак, изучение проявления, формирования, развития духовности неминуемо приводит к теме духовного интеллекта, которая стала разрабатываться в самом конце 90-х годов XX в. и в начале этого столетия в зарубежной психологии (Gardner, 1999; Emmons, 1999; Vaughan, 2002; Zohar, Marshall, 2000; и др.).

Российские исследователи часто определяют духовность, используя понятие «способность». По мнению С. Б. Крымского, духовность – это способность переводить универсум внешнего бытия во внутреннюю вселенную личности на этической основе (Крымский, 1992). Л. В. Баева считает, что «именно способность к определенным переживаниям, а не интеллектуальные или физические способности, указывает на степень духовного развития личности. Способности к сопереживанию, состраданию, любви, бескорыстной заботе, восхищению, благоговению составляют тот идеал духовности, который не обусловлен религиозной или общественной нормативностью, но понятен любой эпохе и культуре» (Баева, 2003, с. 47). Д. А. Леонтьев трактует духовность как способность человека ориентироваться на ценности и определяться по отношению к ним (Леонтьев, 2005). Согласно Я. С. Сунцовой, «духовность человека проявляется в его потребности и способности познавать мир, самого себя и свое место в мире, в стремлении создавать новые формы общественной жизни в соответствии с познанными законами человеческой природы» (Сунцова, 2009, с. 42). Н. В. Марьясова предлагает исследовать феномен духовной личности как способность субъекта создавать осмысленный текст своего бытия (Образ Мира) (Марьясова, 2004).

В. Д. Шадриков выделяет специальные духовные способности и рассматривает их в качестве способностей человека как субъекта деятельности и отношений в единстве с нравственными качествами человека как личности. Он считает, что духовные способности неотделимы от нравственности и добродетельного поведения (Шадриков, 1998).

Итак, в российской науке складывается представление о духовности как некоей способности человека, неразрывно связанной с нравственностью, ценностями, жизненными смыслами, что создает благодатную почву для развития темы духовных способностей.