Бизнес и ничего личного

Аннотация

К частному детективу Татьяне Ивановой обращаются за помощью в расследовании убийства Константина Воротниковского. Парня зарезали у дверей собственной квартиры, и теперь двоюродный брат Кости очень хочет узнать правду о смерти своего родственника. Улик мало, свидетелей почти нет, и в полиции считают, что дело – «висяк». Поэтому вся надежда только на известную сыщицу, которая раскрыла уже немало преступлений…

Марина Серова – феномен современного отечественного детективного жанра. Выпускница юрфака МГУ, работала в Генеральной прокуратуре. С 1987 года по настоящее время – сотрудник одной из специальных служб. Участвовала в боевых операциях и оперативных мероприятиях. Автор ряда остросюжетных повестей, суммарный тираж которых превышает двадцать миллионов экземпляров.

* * * Все права защищены. Книга или любая ее часть не может быть скопирована, воспроизведена в электронной или механической форме, в виде фотокопии, записи в память ЭВМ, репродукции или каким-либо иным способом, а также использована в любой информационной системе без получения разрешения от издателя. Копирование, воспроизведение и иное использование книги или ее части без согласия издателя является незаконным и влечет уголовную, административную и гражданскую ответственность. Глава 1 Рано утром меня разбудил телефонный звонок. Я посмотрела на часы: девять часов утра. Ну, в принципе, звонок раздался не так уж и рано. По правилам приличия как раз с девяти утра можно звонить. Однако для меня девять часов утра – это рано. Естественно, только тогда, когда я, закончив очередное детективное расследование, нахожусь на отдыхе. И сейчас у меня как раз он – заслуженный период ничегонеделания. Я потянулась и сняла трубку. – Алло, – сказала я. – Ну, наконец-то! – воскликнула моя подруга Ленка-француженка. – Наконец-то я тебя отловила! Ты где пропадала? – Да я, Лен, вообще-то только-только закончила одно расследование, – ответила я на ее вопрос. – А, ну тогда понятно. Слушай, Тань, а у меня к тебе просьба. – Давай выкладывай, в чем она заключается. – Понимаешь, в нашем доме меняют канализационные стояки, а я решила еще и косметический ремонт затеять. Все-таки уже много лет я ничего в этом плане не делала. Обои выцвели, да и линолеум не мешало бы обновить. Ну, так вот. Пригласила я мастеров, они посмотрели и сказали, что, прежде чем клеить обои, стены необходимо отшпаклевать, а местами и отштукатурить. И, представляешь, вчера они стены как следует ободрали, такая пыль стоит, просто ужас. Я всю ночь кашляла, наверное, аллергия. Тань, можно мне у тебя пожить несколько дней, пока они закончат? – Господи, Лен, ну конечно! Приезжай, о чем разговор! – Тогда я через час буду у тебя, – пообещала подруга и отключилась. Я быстро встала с постели и прошла в ванную. Приняв контрастный душ, я растерлась махровым полотенцем, после чего занялась приготовлением завтрака. Эх, а продуктов-то у меня кот наплакал. Но это и понятно: когда я занимаюсь расследованием, ходить по супермаркетам и рынкам времени и сил нет. Ладно, сегодня же совершу набег в какой-нибудь супермаркет и полностью заполню холодильник. Ну, а сейчас приготовлю завтрак из того, что есть. Я пожарила яичницу из последних двух яиц и кусочка ветчины. Но превосходная арабика еще осталась, и завтрак я завершила чашечкой кофе. У меня еще осталось время протереть полы перед Ленкиным приходом. Только я закончила влажную уборку, как в дверь позвонили. – А вот и я, – объявила подруга, вручая мне коробку с тортом, на которой было написано «Красный бархат». – Лен, спасибо, но… – Ладно тебе, бери. Я знаю, что ты кофеманка, а я вот сладкоежка. И просто не могу удержаться, чтобы не купить тортик или пирожное. Мы с Ленкой прошли на кухню. Но я только успела поставить коробку с тортом на стол, как затренькал телефон. – Алло, – сказала я. – Алло! Здравствуйте, мне нужна Татьяна Александровна Иванова, – произнес взволнованный мужской голос. – Здравствуйте, это я. – Татьяна Александровна, мне необходима ваша помощь! Дело в том, что позавчера был убит мой двоюродный брат. Пожалуйста, найдите убийцу! Я знаю, что вы профессионал высокого класса, мне вас рекомендовали. Татьяна Александровна, вся надежда только на вас! – Подождите, – остановила я мужчину, – вы же понимаете, что это не телефонный разговор. Приезжайте ко мне, вы можете сейчас подъехать? – Ну конечно, могу! – Вот и хорошо! Подъезжайте, по телефону такие дела не решаются. – Да, конечно, я понимаю. Простите, я плохо сейчас соображаю, очень взволнован. – Не волнуйтесь, а просто приезжайте. Мой адрес вы знаете? – спросила я. – Да, у меня записано. – Тогда жду вас, до встречи, – сказала я и отключилась. – Тань, кто это был? – спросила Ленка, когда я вернулась на кухню. – Новый клиент? Просит взяться за расследование? – Похоже, что так. Сказал, что убили его двоюродного брата, – объяснила я. – Ну вот, я не вовремя к тебе нагрянула, – расстроилась подруга. – Да все нормально, Лен, – заверила я ее. – Жаль только, что не сможем с тобой пообщаться как следует. Но ничего, вот закончу расследование, и уж тогда мы оторвемся по полной программе. Минут через пятнадцать раздался звонок в дверь. Я открыла, на пороге стоял высокий мужчина лет сорока-сорока пяти в дорогом костюме. – Здравствуйте. Татьяна Александровна? – спросил он. – Да, это я. – Я вам только что звонил, – напомнил мужчина. – Да, проходите, пожалуйста, – пригласила я его. Мы прошли в гостиную и расположились на диване. – Я слушаю вас, – начала я, – простите, как к вам обращаться? – Ох, я же не представился. Меня зовут Александр Николаевич Молоденчиков. Я живу в Москве. Два дня назад убили моего двоюродного брата, Константина Владиславовича Воротниковского, я вам уже говорил по телефону. – Да, я помню и хочу сразу уточнить: где его убили? Здесь, в Тарасове? Или в Москве? – Его убили здесь, в Тарасове. Я уже много лет живу и работаю в столице, а Костя здесь живет… жил, – поправился Молоденчиков и прерывисто вздохнул. – Так, я поняла. Теперь, пожалуйста, расскажите поподробнее, как все это произошло, – попросила я. – Мне сообщили, я приехал… понимаете, Татьяна Александровна, Косте – тридцать два года… было. Я гораздо старше его. У нас были хорошие, доверительные отношения. Я опекал его на правах старшего. Костя рано лишился родителей, так получилось. Молоденчиков замолчал. – Продолжайте, Александр Николаевич, – сказала я. – Да, сейчас. Так вот, Костю нашли убитым в тамбуре, прямо перед дверью его квартиры, – начал Молоденчиков. – Кто его обнаружил? – сразу спросила я. – Кажется, сосед… да, сосед. Это было поздно вечером. Косте нанесли ножевое ранение в область сердца… Татьяна Александровна, я вас прошу, найдите убийцу моего брата. Я знаю ваши расценки, мне сказали. Вот, возьмите аванс. – Молоденчиков вынул из борсетки купюры и положил на стол. – Подождите, Александр Николаевич, – остановила я его. – Скажите, а что, разве полиция не ведет официальное расследование убийства? Молоденчиков вздохнул. – Ведет, но… Ну, вы же понимаете, что представляет собой официальное расследование, Татьяна Александровна. Мне сразу сказали, что раскрыть это преступление будет чрезвычайно трудно. – А почему так? – удивилась я. – Они вам как-то это объяснили? – Да, объяснили. Потому что, сказали в полиции, нет никаких улик. Отпечатков пальцев там, еще чего-то. Свидетелей убийства тоже нет. – Но ведь вашего брата обнаружили, – возразила я. – Значит, все не так уж и безнадежно. – Обнаружил Костю, как я уже сказал, сосед, – сказал Молоденчиков. – Но следователь отнесся к его показаниям очень и очень скептически. – Почему же? – Потому что этот сосед – молодой парень нетрадиционной ориентации. Как будто это так важно для следствия, как будто это что-то меняет! В общем, у меня сложилось впечатление, что расследование, если оно и будет проводиться, то с проволочками. Мне следователь так прямо и сказал, что это двести процентов «глухарь», или «висяк», или еще что-то на их полицейском жаргоне. – Остальных соседей полиция опрашивала? – резко спросила я. В ответ на растерянный взгляд собеседника пожала плечами: – Ладно, сама выясню. «Ну, следствие будет проводиться в любом случае, – подумала я. – А насчет проволочек… Смотря какой следователь попадется. Кстати, надо спросить Молоденчикова, кто ведет расследование убийства его брата». – Александр Николаевич, а вы знаете фамилию следователя, который ведет это дело? – спросила я. – Да, его зовут Владимир Сергеевич Кирьянов. Так что, Татьяна Александровна, вы беретесь найти убийцу Кости? – еще раз спросил Молоденчиков. Тут я озадачилась еще больше. Чтобы под Кириным руководством – и не восприняли всерьез живого свидетеля из-за его ориентации? Хм… Ладно, и это тоже выясню. – Подождите, Александр Николаевич, – остановила я мужчину. – Скажите, а чем занимался ваш брат? Где он работал? Прежде чем дать согласие на расследование какого-либо преступления, мне обязательно нужно выяснить все подробности. – Видите ли, Татьяна Александровна, я и сам толком не знаю, чем конкретно занимался мой брат. Костя всегда был человеком довольно скрытным по натуре, он не любил слишком много о себе говорить. Я знаю только то, что в последнее время Костя стал представителем владельца столичного строительного холдинга. – А более конкретно можно? – попросила я. – Ну, если в общих чертах, то Костя выполнял различные поручения этого владельца в Тарасове и по области. – А имя этого владельца вы знаете? – спросила я. – Нет, к сожалению. – Молоденчиков покачал головой. – Когда Костя останавливался у меня в Москве, я пытался выяснить у него, кто же все-таки этот предприниматель, на кого он будет работать. Но все тщетно. Костя уводил разговор в сторону, и я так ничего и не узнал. – Понятно. А чем ваш брат занимался до того, как устроился на должность представителя московской компании? – спросила я. – Костя работал менеджером в какой-то местной фирме, точно не могу сказать, в какой именно. – Еще один вопрос. Ваш брат был женат? Дети у него есть? – спросила я. – Нет, официально Костя не был женат, но, я думаю, женщины у него были. А вот детей, насколько мне известно, у Кости не было. – Скажите, вы уже побывали на квартире вашего брата? – спросила я. – Да, конечно. Мне дали разрешение в полиции – они уже все там осмотрели. – Как она выглядела? Я имею в виду, был ли там беспорядок, все ли вещи были на месте? Может быть, что-то пропало? – Да, беспорядок был. У меня сложилось такое впечатление, как будто там что-то искали. Вещи разбросаны, книги свалены как попало. Вы спросили насчет того, пропало ли что-нибудь из вещей? Ну, тут я ничего не могу сказать определенного. Я же не знаю точно, что у Кости находилось в квартире, мы ведь жили отдельно, в разных городах к тому же. Возможно, что-то и пропало. Но утверждать я ничего не могу. – Но у вас сложилось впечатление, что беспорядок связан с тем, что в квартире что-то искали? – уточнила я. – Да, пожалуй, что так, – подтвердил Молоденчиков. «А не могла ли это быть имитация поисков? – подумала я. – Возможно, кому-то очень надо было, чтобы следствие поверило в убийство на почве ограбления». – Хорошо, Александр Николаевич, я возьмусь за расследование убийства вашего брата, – сказала я, – давайте мы сейчас с вами составим договор. Молоденчиков подписал бумаги, мы обменялись телефонами, и мужчина ушел. Из спальни вышла Ленка. – Тань, ну что? Ты пообещала ему, что будешь расследовать это дело? – спросила подруга. – Да, Лен. Хотя я только что закончила одно расследование и уже настроилась на отдых, но… Как говорится, надо ковать железо, пока горячо. Еще неизвестно, когда подвернется новый клиент. Иногда приходится ждать довольно долго, и это напрягает. – Ты знаешь, Тань, а я, если честно, немного завидую тебе, – смущенно призналась Ленка. – У тебя такая насыщенная жизнь: расследования, преследования… что там еще? – А еще, Лен, там бессонные ночи где-нибудь в засаде, рукопашка, стрельба. Как тебе такое? Впечатляет? – с некоторой долей иронии спросила я. – А ты знаешь, да! Впечатляет! Не то что у меня: полон класс архаровцев. Тань, возьми меня как-нибудь на свое расследование, – попросила подруга. – Ну, пожалуйста, ну что тебе стоит? Ленка буквально превратилась в капризного ребенка, который клянчит конфетку или игрушку. – Ладно, как-нибудь возьму, – пообещала я, чтобы успокоить ее, – а сейчас, Лен, извини, но я буду собираться. Мне надо будет наведаться в полицейское управление. – Да, конечно, Тань. Делай, что тебе надо. – Лен, я оставлю тебе ключи от квартиры. Вот, держи. Я буду приходить довольно поздно. А возможно даже, что иногда и совсем не появлюсь, – объяснила я. – Это уж как сложится. – Да, Тань, я все поняла. Удачи тебе, – пожелала мне Ленка. Я прошла в спальню, открыла один из ящиков тумбочки и достала черный бархатный мешочек с додекаэдрами. Уже давно я взяла себе за правило советоваться с гадальными костями перед тем, как взяться за очередное расследование. Я сосредоточилась и мысленно задала вопрос: чего мне ждать? После этого я вынула додекаэдры из мешочка, некоторое время подержала их на ладони, а затем метнула на верхнюю часть тумбочки. Комбинация из чисел означала, что мне будет сопутствовать удача. Ну, что же. Будем считать, что додекаэдры меня благословили. Пора собираться к Володьке Кирьянову, моему институтскому другу. Надо все-таки предварительно позвонить ему и узнать, на месте ли он, поскольку полковника часто вызывают по разным делам. Я набрала Владимира. – Алло, Володь, – сказала я в трубку. – О, Таня, это ты? – отозвался Кирьянов. – Она самая, – подтвердила я и, чтобы сразу приступить к делу, спросила: – Слушай, Володь, кто ведет дело об убийстве Константина Воротниковского? – А ты что, занимаешься этим делом? – в свою очередь спросил Владимир. – Да вот, утром пришел его двоюродный брат, сказал, что это стопроцентный «глухарь», так ему объяснили в полиции, – сказала я. – Да… Понимаешь, Тань, следов и улик и в самом деле практически никаких нет, – подтвердил Кирьянов. – Так что… – Слушай, Володь, давай я к тебе сейчас подъеду и ознакомлюсь с тем, что уже известно следствию. Потому что брат убитого рассказал мне об убийстве только в общих чертах. – Давай, Тань, приезжай, жду, – сказал Кирьянов и отключился. Я надела джинсы и легкий пуловер, затем причесалась и, скрутив волосы в жгут, уложила их на затылке. Взяв сумку, я спустилась вниз и направилась к своей машине. Уже минут через десять я припарковалась около городского управления полиции. Я подошла к двери кабинета Кирьянова и постучала. – Войдите, – сказал Владимир. В кабинете, кроме полковника, находился еще один человек. Насколько я поняла, это был стажер. Внешне он выглядел очень молодо. Ну точно, выпускник, пришел набираться опыта. Молодой человек сидел за столом у окна и что-то сосредоточенно набирал на клавиатуре компьютера. – Здравствуйте, – сказала я, обращаясь к Кирьянову и парню. – Еще раз здравствуй, – отозвался Володька, – проходи. – Здравствуйте, – сказал молодой человек, отведя взгляд от монитора и посмотрев на меня. В это время у Кирьянова зазвонил телефон. – Слушаю, – сказал он в трубку, – да, понятно. Владимир поднялся из-за стола. – Слушай, Тань, меня сейчас срочно вызывают. Давай поступим так. Вот у нас тут сейчас стажируется Валентин Валерьевич Москвитин, он, кстати, подключен к расследованию убийства Константина Воротниковского. Валентин Валерьевич, представляю вам нашего коллегу, это Татьяна Александровна, она – частный детектив и тоже занимается этим делом. Поэтому введите Татьяну Александровну в курс дела со всеми деталями. А я сейчас вынужден вас покинуть. Кирьянов пересек кабинет, открыл дверь и вышел. Я выскочила за ним: – Кирь, пару минут мне удели. – Слушаю, – резко откликнулся друг. – Говорят, вы соседа по квартире убитого всерьез не приняли. Правда, что ли? – Тань, смеешься? – фыркнул Кирьянов. – Как его можно принимать всерьез? Манерный и трепетный юноша, толком ничего не говорит, только ноет «ах как все ужасно»! Но мы его выслушали, опросили других соседей – как водится, никто ничего не видел. Сама знаешь – даже если что-то заметили, полиции сообщать опасаются. И кстати, осмотр квартиры свидетеля мы произвели – ему по всем показателям проще всего было бы грохнуть соседа. Только ни единой улики – ни ножа, ни следов крови. Чист голубок. – Ага, – кивнула я, успокаиваясь. И впрямь, как я могла усомниться в Володьке? – Если у тебя все, я побежал. – Кирьянов махнул мне рукой на прощание и скрылся в конце коридора, а я вернулась в кабинет. – Валентин Валерьевич, – обратилась я к стажеру, – я хочу ознакомиться с тем, что уже известно следствию по поводу убийства Константина Воротниковского. – Сейчас, Татьяна Александровна, один момент, – кивнул Москвитин и, порывшись в стопке, лежавшей на краю стола, протянул мне тоненькую папку. – Спасибо, – сказала я, держа папку в руках. – Только сначала расскажите, где нашли Воротниковского, каким оружием он был убит. – Да, конечно, – с готовностью отозвался Москвитин. – Значит, так. Воротниковского обнаружили в тамбуре, перед дверью его квартиры. – Кто обнаружил тело? – спросила я. – Его сосед, Кирилл Андреевич Кондратьев, – ответил Москвитин. – Мы допросили его, оказалось, что он дожидался своего друга и несколько раз подходил к двери посмотреть в глазок. Сначала он увидел подозрительного мужчину в потертой куртке с заклепками, который стоял на этаже и курил. Спустя какое-то время Кондратьев услышал голоса на лестничной клетке, но затруднился определить, точно ли это был Воротниковский или же кто-то другой. Тогда он снова подошел к двери и увидел лежащего Воротниковского. Он позвонил нам. Воротниковскому был нанесен удар в область сердца, предположительно армейским ножом. Он потерял много крови, под ним натекла целая лужа. По заключению судмедэксперта, погиб он практически сразу. Рана была единственная, но она оказалась смертельной. Это установила прибывшая на место следственная бригада. Смерть наступила практически сразу же. – Следы борьбы были обнаружены? – спросила я. – Нет, никаких следов. То есть у Воротниковского уже просто не было возможности бороться или как-то еще сопротивляться. – Значит, и следов преступник тоже не оставил? Я имею в виду, отпечатков пальцев? – Нет отпечатков, Татьяна Александровна. – Москвитин с сожалением покачал головой. – Орудие убийства нашли? – спросила я. – Нет, – ответил Москвитин. – Судя по всему, преступник унес его с собой. – Версия ограбления подходит? – Нет, деньги не взяли, кредитки на месте. Дорогие часы тоже не сняли. На ограбление не тянет, – ответил Москвитин. – Квартиру Воротниковского осматривали? – задала я стажеру следующий вопрос. – Да, конечно. Во-первых, она была вскрыта. – Вот как? – удивилась я. – Получается, что преступник не нашел ключей от квартиры? – Да, получается, что так. В карманах у Воротниковского ключей не было. Не было их также и в борсетке. – Так, а что было в квартире? – спросила я. – Там был беспорядок, все вещи свалены в одну кучу. Возможно, что-то искали, – высказал предположение Москвитин. – Ценные вещи остались на месте? – продолжала уточнять я. – Ну, Воротниковский жил один. У кого можно было спросить, что взяли из ценных вещей? Его двоюродный брат, который приехал из Москвы, тоже не в курсе. Так что… – Москвитин пожал плечами. – Сосед слышал какие-нибудь шумы из квартиры Воротниковского? – Нет, ничего не слышал. Прихожки же стенами не соприкасаются, а он караулил своего гостя. – Какое время прошло между появлением мужика в кожанке и звонком в полицию? – По словам Кондратьева, минут пятнадцать-двадцать. Он посматривал на часы, потому что его друг запаздывал. – Значит, получается, что ценные вещи на самом убитом остались нетронутыми, в квартиру полезли с неизвестной целью. Никто ничего не слышал. Взяли ли что-то ценное из квартиры, тоже пока под вопросом? Москвитин кивнул. – Кстати, был поздний вечер, так? Большинство сидит по домам. Остальных соседей опрашивали? Москвитин чуть смутился: – Никто ничего не видел. То есть опрашивали, но не сказать чтобы особо азартно. – В доме есть консьерж? Стоят видеокамеры? Он помотал головой, с неприкрытым восхищением глядя на меня. Да, я давно привыкла: мужики считают, что красивая женщина по определению или глупая, или стерва. И регулярно рву шаблоны восприятия… Ладно, посмотрим заведенное уголовное дело. Я раскрыла папку. На глаза мне сразу попалась посмертная фотография Воротниковского. Бледное лицо, обрамленное темными, слипшимися от крови волосами, очень похожее на восковую маску. Видимо, крови и впрямь было много. Или он упал так неудачно? Выражение лица такое, как будто бы покойник чему-то удивился. Я перелистала несколько страниц. «Воротниковский Константин Владиславович, 1989 года рождения. Место рождения – город Тарасов. Образование – высшее, окончил Тарасовский технический университет… Был обнаружен около своей квартиры. Звонок в полицию поступил в 01.04 ночи. Тело обнаружено соседом ориентировочно в 1.00 ночи. Был одет в костюм серый в полоску. В левом кармане пиджака находился паспорт, в правом кармане обнаружен бумажник, в нем – кредитные карточки, десять тысяч рублей и две тысячи долларов… Заключение судмедэкспертизы: смерть наступила в результате проникающего ножевого ранения в область сердца. В крови найдены следы алкоголя. На месте преступления отпечатки пальцев не обнаружены. Свидетели не обнаружены». Я закрыла папку. – Да, негусто. Валентин Валерьевич, а что, у вас до сих пор нет подозреваемых? – спросила я. – Есть, Татьяна Александровна! – воскликнул стажер. – Подозреваемого мы уже нашли! И, кстати, он уже квалифицируется не как подозреваемый. – Вот как? – удивилась я. – Да, это убийца. Практически преступление уже раскрыто! – радостно сообщил он. – Вот с этого момента будьте добры поподробнее, – попросила я. – Конечно, Татьяна Александровна, – с готовностью откликнулся Москвитин. – Значит, так. Мы, конечно, всегда держим связь с районным отделом полиции. А у них возникло предположение насчет того, кто может быть преступником. Значит, вычислили они, что здесь замешан один тип, Шелухин Михаил Алексеевич, по кличке Миха. Свидетели утверждают, что он часто вертелся около того дома, где жил Воротниковский. Этот Шелухин вышел после отсидки и опять взялся за старое: наркоту толкает, подворовывает, еще какой-то мелочовкой промышляет. И, кстати, живет он совсем недалеко от дома Воротниковского, вот! Стажер торжествующе посмотрел на меня. – Ну, и о чем это говорит? Где улики, доказательства? Где, наконец, мотив убийства? – спросила я. – Пусть у этого Шелухина была отсидка и сейчас он ведет образ жизни, далекий от правильного, все равно – это только слова. А то обстоятельство, что он живет недалеко от дома Воротниковского, ну, уж извините, но этот факт никак не может являться доказательством его виновности. – Татьяна Александровна! – воскликнул Валентин. – Да вы бы только видели его квартиру! Настоящий шалман! Мебель и мебелью-то назвать нельзя, какие-то колченогие табуретки, из допотопного дивана торчат пружины, все остальное – тоже сплошной хлам. Штукатурка кусками отваливается. Вся кухня уставлена пустыми бутылками из-под водки и пива. Но это еще цветочки! Там и наркоты было порядочно, потом нашли «ТТ» с патронами к нему. А вы знаете, как брали этого Миху? Участковый Пустельников чуть было пулю не схлопотал, едва жив остался! Этот Шелухин, паразит, так отстреливался! Он вообще-то к тому же и психом оказался! Просто чумовой! Хотя нас в районном отделе и предупредили, что он непредсказуемый, что от него всего можно ожидать, но то, что произошло при задержании, просто ни в какие рамки не укладывается. Ну, вот сами посудите. Ему звонят в дверь, вежливо просят открыть. Участковый с группой был, говорит ему через дверь: «Михаил, открой дверь, разговор есть». Так этот отмороженный как начал палить из обреза! Хорошо, что Пустельников успел отскочить в сторону, иначе бы ему конец точно бы пришел. А ведь, Татьяна Александровна, это он, Пустельников, вычислил убийцу. – Да? И каким же образом? – спросила я. – Ну, он же знает, кто у него числится в неблагонадежных. Вот он и стал ходить по адресам и узнал, кто в ту ночь находился в подъезде, где жил Воротниковский. Он сначала сам поговорил с этим Шелухиным, а потом нам сообщил. Сказал, что Шелухин очень подозрительно вел себя во время разговора. Да точно, это он! Ему человека убить – как комара прихлопнуть. Он во время задержания был просто невменяемый, готов был каждого растерзать, как зверь! – Каким образом они выяснили, что именно он убийца? – недоуменно спросила я. – Он признался? – Нет, конечно, наши стражи порядка проявляют бдительность и рвение – с этим не поспоришь. И вполне возможно, что они заподозрили мужика с суровым послужным списком в местах не столь отдаленных. Но для того, чтобы предъявить ему обвинение в убийстве… нужны более веские доводы, нежели «ошивался у дома». И даже «стрелял по полицейским». В деле ни слова об этом нет. К тому же убить из огнестрельного оружия проще, чем ножом в сердце. В сердце попасть, могу я вам сказать, вообще непросто. Чуть в сторону – и мышечный корсет или ребра и вместо убийства поверхностное ранение. – Нет, не признался. – Может быть, у него нашли армейский нож? Нет, я, конечно, могу согласиться с вами в том, что этот Шелухин мог убить Воротниковского, – сказала я, выслушав весьма эмоциональный рассказ Москвитина. – Но опять-таки стопроцентно не доказано, что убил именно он. Да, кстати, а вы обнаружили в квартире Шелухина хоть что-то, что имеет отношение к совершенному, как вы утверждаете, именно им преступлению? Я имею в виду, какие-то личные вещи, принадлежащие Воротниковскому. Или перчатки, в которых был преступник. Кстати, по предположениям следствия, он был в перчатках или стер за собой следы? Ведь, если следы, в смысле отпечатки пальцев, так и не были обнаружены, то Шелухин должен был натянуть перчатки перед тем, как зарезать жертву. Но, вы знаете, мне как-то с трудом верится, а если честно, то совсем не верится в то, что наркоман будет возиться с перчатками. В его обкуренную голову такая мысль не придет однозначно. – Татьяна Александровна! Нашли мы вещественное доказательство того, что убийство Воротниковского – это дело рук проклятого нарика Михи! – воскликнул Москвитин. – Мы нашли его старую вытертую куртку с заклепками. И на ней, похоже, есть следы крови. Экспертиза сейчас выясняет. А сосед, который обнаружил убитого, сказал, что как раз в такой куртке с заклепками какой-то мужик торчал около двери Воротниковского. Вот с другими вещами дело хуже обстоит. В его берлоге практически никаких вещей нет. Но куртка-то есть! – Но вы же понимаете, что на одной только куртке доказательную базу не построишь? – Я внимательно посмотрела на него. – И вы не ответили: что там с отпечатками? – Воротниковского, его соседа Кондратьева – в тамбуре. Только Воротниковского – в квартире. И все. – Значит, предположительно, преступник был в перчатках, – заметила я. – Перчатки у Шелухина обнаружены? Или это все доказательства, которые можно ему предъявить? – Перчаток нет… – задумчиво пробормотал парень. И добавил более воодушевленно: – Да будут еще доказательства, Татьяна Александровна, будут! Наркоманы, они же непредсказуемые. Вот, допустим, сказал что-нибудь Воротниковский Михе или посмотрел как-то неодобрительно – ну, и все! Тот сразу за нож и схватился. И никакого повода не надо. Наркоманы, они такие! – еще раз повторил стажер. – Стоп. Подождите, а откуда у наркомана армейский нож? – удивилась я. – У него же, как вы сказали, нашли только огнестрельное оружие. А с ножом, между прочим, еще и уметь обращаться необходимо. И наконец, нет свидетелей, которые подтвердили бы, что Константина Воротниковского убил именно Шелухин. – Но смотрите, Татьяна Александровна, – не сдавался стажер, – как много совпадений. Уголовная биография и в прошлом, и в настоящем, дальше – присутствие Шелухина в подъезде этого дома и даже на этаже, где находится квартира Воротниковского. И, наконец, реакция Шелухина при задержании. Почему он так себя повел? Не бывает ведь дыма без огня. – Не бывает, – согласилась я с Москвитиным, – точно так же можно припомнить и еще одну поговорку про «рыльце в пушку». Но поговорки поговорками, их к делу не приобщишь. – Значит, вы, Татьяна Александровна, считаете, что уголовник курит на этаже Воротниковского, а спустя какое-то время Воротниковского находят убитым, и этот уголовник здесь ни при чем? – Москвитин поднял на меня удивленные глаза. – Нужны доказательства, – в который раз повторила я. – И прежде всего доказательства того, что именно этот Шелухин находился около квартиры Воротниковского. – Да будут доказательства. Будут! – Москвитин стукнул кулаком по столу. – Этого уголовника наверняка опознает сосед Воротниковского, который обнаружил убитого. Я в этом более чем уверен. – Вот что, Валентин Валерьевич, дайте-ка мне адрес соседа Воротниковского и координаты того самого бравого участкового, который участвовал в задержании, – попросила я. – Да, конечно, Татьяна Александровна, сейчас. Вот. – Он подал мне лист бумаги. – Спасибо и до свидания, – сказала я. Однако как лихо все получается у этого Валентина! Уже и убийца найден, и преступление практически раскрыто. Ну что же, стажер есть стажер. Надеюсь, Володя Кирьянов разъяснит ему, что героический захват подозреваемого и кропотливое формирование доказательной базы – это две большие разницы. Я вышла из управления и решила, что сначала поговорю с соседом Воротниковского – Кириллом Кондратьевым. Я припарковалась во дворе дома, где проживал Константин Воротниковский. Придомовая территория была довольно большой и ухоженной. Сам десятиэтажный дом состоял из пяти подъездов. Я вынула из сумки листок с адресом соседа Воротниковского, а потом набрала на домофоне номер квартиры. – Да, – нараспев произнес приятный мужской голос. – Это квартира Кирилла Андреевича Кондратьева? – спросила я. – Да, да, – подтвердил мужчина и добавил: – Проходите. В этот момент домофон запищал, и я открыла подъездную дверь. Интересно, этот Кирилл даже не спросил, кто собирается нанести ему визит. Не боится, что ли? Я вошла в подъезд, вызвала лифт и поднялась на пятый этаж. Дверь в квартиру Кирилла уже была раскрыта. На пороге стоял высокий молодой человек лет двадцати пяти. У него были длинные темные волосы и тщательно выбритое лицо. Одет он был в балетные лосины и длинную тунику. Я обратила внимание на то, что правое колено парня было забинтовано эластичным бинтом. – Здравствуйте, Кирилл Андреевич, – начала я, но молодой человек меня перебил: – Ой, ради бога, не надо так официально. Можно просто Кирилл. – Ну, хорошо, Кирилл так Кирилл. Меня зовут Татьяна Александровна, я частный детектив, расследую убийство вашего соседа, – объяснила я цель своего визита. – Ох, как это все жутко! – воскликнул Кирилл. – Но давайте пройдем в комнату, – пригласил он. – Вот сюда, пожалуйста. Кирилл пошел вперед по длинному коридору, я проследовала за ним. Мы расположились в просторной светлой комнате. Было видно, что недавно комната была отремонтирована. Кирилл указал мне на широкий диван темно-коричневого цвета, а сам сел в кресло такого же оттенка. Я обратила внимание на то, что вдоль одной из стен этой комнаты была прикреплена палка, напоминающая балетный станок. Похоже, что Кирилл занимается балетом. Я прямо так и спросила его: – Кирилл, вы балетный танцовщик? – Да, – подтвердил он, – окончил колледж искусств, танцую в одном коллективе. Хотя сейчас пока не танцую – потянул колено. Сижу вот на больничном. А тут такой кошмарный случай произошел. Я до сих пор никак не могу прийти в себя. А вы, значит, частный детектив, да? – Да, я расследую убийство Константина Воротниковского, – еще раз повторила я. – Ах, Костик, Костик, – вздохнул Кирилл. – Нет, вы не подумайте ничего такого. Он, к сожалению, не из наших, не нашего круга, одним словом. А я, признаться, первый раз вижу детектива, – вдруг безо всякой связи заметил Кондратьев. – Кирилл, ведь это вы первым обнаружили Константина Воротниковского, вашего соседа? – Я решила вернуть разговор в нужное мне русло. – Ох, – вздохнул Кондратьев, – это был такой ужас, такой ужас! Послушайте, а давайте я сейчас сварю кофе и мы с вами побеседуем? – предложил он. – Ну, я не откажусь от кофе. – Тогда пойдемте на кухню, – предложил Кирилл. Кухня молодого человека отличалась ослепительной белизной и чистотой. Кирилл достал из встроенного кухонного шкафа банку «Арабики», смолол ее на кофемолке и начал готовить кофе. Потом он сервировал стол, поставив две кофейные чашечки, сахарницу и вазочку с конфетами. Разлив кофе по чашкам, Кирилл сделал глоток. – О, чудесно! – воскликнул он. – Обожаю кофе, божественный напиток. Я попробовала напиток: действительно Кирилл сварил вкусный кофе. – Да, очень вкусно, – отдала я дань кулинарным способностям Кирилла. – Но давайте все-таки поговорим о том дне, когда был убит ваш сосед. – Нет, это был не день. Это была ночь, жуткая, страшная ночь, – глухо проговорил Кирилл, глядя в пол. – Я, наверное, до конца жизни буду помнить весь этот ужас. Я… – Кирилл, сколько было времени, когда вы обнаружили Константина Воротниковского? Я снова перебила танцовщика, не давая ему впасть в эмоциональную пучину так потрясшего его убийства. – О, точно я сказать не смогу. Но где-то около часа ночи, кажется. – В такое время – и вы не спали? – уточнила я. – Ох, Татьяна, – почти простонал Кондратьев, – вы испытывали когда-нибудь сердечную боль? Нет, я имею в виду не физическую боль, а романтическую, любовную. Куда же это его понесло? А, ну да, мой заказчик вроде что-то такое рассказывал. Про парня, караулившего дверь в ожидании друга. – Кирилл, а можно поконкретнее? – попросила я. – Ну, понимаете, мой друг обещал прийти… и не пришел. А я, как сумасшедший, прислушивался к каждому звуку, поминутно выбегал в прихожую и смотрел в глазок! – Ага, теперь я вас поняла. Сочувствую вам, но давайте все-таки перейдем к теме нашего разговора. Вы хорошо знали своего соседа Воротниковского? – спросила я. – Ой, ну как хорошо? Ну, мы здоровались, конечно, при встрече. Но мы могли иногда по месяцам не видеть друг друга, представляете? Ну вот, не приходилось встречаться ни на лестничной клетке, ни в лифте, ни во дворе. Нет, вру, несколько раз мы сталкивались с ним в супермаркете, вот, вспомнил. А так… – Скажите, Кирилл, а когда вы виделись с Воротниковским при его жизни? Несколько дней назад или больше? – Ох, не могу точно сказать, в голове все путается. Вы знаете, Татьяна, я с детства очень впечатлительный. Однажды мы гуляли с мамой в парке, и я там увидел раздавленного голубя. О! Это был такой кошмар! Родители меня потом долго водили к детскому психологу. Но этот бедный голубь прям вот до сих пор стоит у меня перед глазами, представляете? А тут такой жуткий случай! – Значит, точно вы не можете сказать, – констатировала я. – Да, не могу, вы уж простите, Татьяна. Я могу сказать, что, когда я в очередной раз подошел к двери посмотреть, не подошел ли мой друг, то увидел… нет, не могу говорить. Сейчас… Костик лежал в огромной кровавой луже и… Нет, не могу ничего говорить. Кирилл закрыл лицо руками. – Но вы все-таки взяли себя в руки и позвонили в полицию? – спросила я. – Ох, Татьяна, ну, а как же иначе? – Кирилл отнял руки от лица и посмотрел на меня глазами, полными боли. – Я должен был выполнить свой гражданский и общечеловеческий долг. И я его выполнил. – Скажите, Кирилл, а вы ничего подозрительного не слышали на лестничной клетке? Ну, может быть, какой-нибудь шум? Или чьи-то разговоры? – спросила я. Кирилл потер ладонью лоб. – Сейчас. Да, вот, Татьяна, что я еще вспомнил. Я ведь первый раз подошел к глазку, наверное, за час до того, как… – Да, Кирилл, я вас поняла, продолжайте. – Так вот, в первый раз я увидел на лестничной клетке совершенно жуткого мужика! Ну, настолько он был омерзительный, что у меня просто нет слов! Кирилл беспомощно посмотрел на меня. – Хорошо, я вам помогу. Давайте я вам буду задавать вопросы, а вы станете на них отвечать. Так вам будет легче. Скажите, Кирилл, вам удалось рассмотреть, во что он был одет? – Ох, ну конечно! В какие-то тряпки, ну, не совсем тряпки, но… На нем была старая кожаная куртка с заклепками. – С заклепками? А как же вы увидели их? – спросила я. – Кстати, освещение в подъезде было? – Освещение есть, конечно, но лампочки слабенькие, а одну кто-то вывернул. Темновато. Но заклепки же блестели. Это такие заклепки, которые носят металлисты, – пояснил Кондратьев. – Так, понятно. А что он делал, этот мужик? – спросила я. – А ничего не делал. Только стоял и смолил сигарету за сигаретой. Или он папиросы курил? Кстати, атмосфера после его курева была просто удушающая. Ах да, он же еще и пьяный был, похоже. Стоял покачивался. В общем, Татьяна, было такое амбре! У меня прямо вся прихожая пропиталась, вот ужас-то! «М-да, пьяный мужик умудрился попасть Воротниковскому точно в сердце? Да еще так, что тот не насторожился, не попытался защититься? Как-то сомнительно», – подумала я. – Кирилл, а вы видели лицо этого человека? – спросила я. – Ну так, в общих чертах, конечно. – А вы могли бы его опознать? – спросила я. – Это как? Я, значит, должен буду еще раз увидеть его?! Ох, Татьяна, нет, только не это! У меня сейчас такое состояние… – Хорошо, хорошо, Кирилл, вы успокойтесь. Раз вы видели его, как вы говорите, только в общих чертах, то, понятно, опознать вы его не сможете. – Да, не смогу! – воскликнул чрезмерно впечатлительный танцовщик. – Было довольно темно. Куртку и амбре – я все полицейским описал. «Ну вот, а стажер Москвитин был так уверен, что сосед Воротниковского обязательно опознает мужика, который находился около его двери, – подумала я. – Впрочем, если парня пригласят в полицию – все он сможет, и опознать… или не опознать». – А еще знаете что, Татьяна? – продолжал Кондратьев. – Я ведь только сейчас осознал, что если бы мой друг, ну, которого я ждал, появился бы как раз в то время, когда Костика… то… ох, не могу даже думать об этом! Он бы лежал вместе с Костиком, представляете? Кирилл поднял на меня полные ужаса глаза. – Но ведь этого не произошло, – возразила я и спросила: – А вы можете сказать, сколько времени этот мужик здесь простоял? – спросила я. – Ну, думаю, что довольно долго он стоял, – уже более спокойным тоном ответил Кирилл. – Я же говорю, что у меня в прихожей уже дышать стало невозможно от его табака или махорки. – Так, значит, прошло еще какое-то время, вы снова подошли к двери и… – Да. Я увидел Костю, – закрыв глаза, прошептал Кирилл. – И еще. Татьяна, перед тем, как его… я слышал разговор на лестнице. – На лестнице или на лестничной клетке? – уточнила я. – Ну, я не могу сказать точно. Я же не в прихожей тогда находился, а в комнате. Но голоса я слышал. – А голос Воротниковского вы слышали? – уточнила я. – Не могу сказать. Голоса были очень тихие. – О чем говорили? – Не знаю, к сожалению, не знаю, – от избытка чувств парень аж всплеснул руками. Интересно, все балетные такие эмоциональные? В принципе, поведение юноши выглядело достаточно естественным – меня ничто не настораживало. Ну бывают такие нежно-трепетные граждане… хотя это больше за женским полом водится. – Ладно. А может быть, вы слышали еще какие-нибудь звуки? Ну, скажем, звук машины? Да, кстати, у Воротниковского есть машина? – насколько я помню, в крови жертвы следы алкоголя найдены. То есть был под градусом. Но, знаете, далеко не все граждане сознательные – мог и за рулем быть. – Да, конечно, есть. Такой красивый белый «Опель Астра». Он меня несколько раз подвозил, когда я опаздывал на репетицию. – Номер машины Воротниковского помните? – спросила я. – Да, помню, – Кирилл назвал цифры, – у меня вообще память на цифры очень хорошая. – Так, а где Константин обычно оставлял свою машину? Во дворе? Или у него был гараж? – Иногда он оставлял во дворе, но чаще всего ставил в гараж. Здесь недалеко есть гаражный кооператив. – Но звук подъезжающей машины вы в ту ночь не слышали? – снова уточнила я. – Нет, не слышал. – Кирилл покачал головой. «Странно, что он не слышал, – подумала я. – Не мог же Воротниковский прийти домой в час ночи пешком. Надо будет еще поспрашивать жильцов с нижних этажей. Может быть, там кто-то слышал. Возможно, кто-то привез Константина домой. Но к подъезду не стал подъезжать? Или Кирилл отвлекся на свои переживания и не обратил внимания на подъезжающее авто? И этот кто-то его и убил. А что, если Воротниковский приехал на такси? Мог он приехать на такси? Вполне мог. Опять же, у подъезда могли стоять машины, мешая припарковаться, и он мог выйти чуть раньше. Допустим. Был ли он один? Или же с ним был кто-то еще? Кирилл слышал голоса. Сколько было людей вместе с Воротниковским?» Стоп. А почему я решила, что это был Константин? Ведь вполне возможно, что еще кто-то припозднился в тот вечер и вернулся домой далеко за полночь. Хотя… в такие совпадения поверить сложно, если речь идет об убийстве. Припозднившиеся жильцы останавливаются на лестничной клетке – внимание – Воротниковского, который спустя незначительное время убит. А если все-таки это был Воротниковский и еще кто-то? Ладно, оставим пока в покое Константина и его предполагаемого спутника. Теперь машина Константина. Кстати, ведь неизвестно, что стало с «Опелем» Воротниковского. Где машина находится в данный момент? В гараже? А что, если ее угнали? Угнали машину, а самого хозяина убили. Да ну, бред. Можно же ее просто угнать. Хотя… нет, что-то мне подсказывает, что версия об угоне несостоятельна. Точно так же, как и версия об ограблении. Ведь оставили же бумажник Воротниковского нетронутым. А в нем, между прочим, и доллары были. Опять же дорогие часы оставили. А ведь если бы убийство совершил этот Шелухин, то он бы точно все забрал. Сдается мне, что ключ к разгадке надо искать в чем-то другом. А вот в чем? Большой вопрос. – Кирилл, спасибо. Вам, наверное, нелегко пришлось. Полицейские – они такие… настойчивые, – внимательно взглянула я на собеседника. Тот аж передернулся: – Ой, Татьяна, и не говорите! Они меня допрашивали несколько часов, наверное! Я и так спать не могу, а тут вообще не выспался! – Приглушив голос, Кирилл добавил: – Кажется, они меня подозревали! Осмотрели все мои кухонные приборы, одежду, в стиральную машину заглянули. Как будто я мог убить кого-то! Ага, ясно. Тут ребята сработали нормально. Поискали нож, одежду в брызгах крови. И в самом деле, кому проще убить соседа, чем живущему рядом? Подловил момент, когда тот возвращается домой. Вышел якобы за солью или спичками. И пырнул ножичком. – Ничего не нашли? – уточнила я на всякий случай, и без того зная ответ. Иначе парня бы как минимум задержали до выяснения. – Ничегошеньки, – покачал головой Кирилл. Я встала со стула и внезапно спросила: – Слушайте, Кирилл, а почему вы так легко меня впустили в квартиру? После такого страшного события… – Ко мне постоянно кто-то приходит – то полицейские, то ребята из коллектива. Не могу же я всех по домофону допрашивать, – словно извиняясь, Кирилл чуть пожал плечами. – Ну и… я никому ничего плохого не сделал, наверное, и бояться нечего. – Ну что же, Кирилл, спасибо за кофе, – поблагодарила я танцовщика, – вот, возьмите мою визитку. Если что-нибудь еще вспомните, звоните. – Ах, Татьяна, я буду рад забыть весь этот кошмар, как дьявольское наваждение! – с чувством воскликнул Кондратьев. – И еще вопрос, – уже подойдя к двери, развернулась я. – Кто еще живет на вашей лестничной площадке? Может быть, кто-то что-то мог слышать? – Напротив две квартиры вроде как сдаются, они сейчас пустые стоят. В одной – бабушка старенькая, баба Маня. Она из дома-то и не выходит, – с готовностью стал рассказывать парень. – Я ей иной раз продукты приношу. Только ее в больницу увезли – с сердцем плохо стало с неделю назад уже. С ней вроде внучка жила, а потом куда-то делась. Баба Маня жаловалась, что непутевая девка. А самой бабульки в ту ночь и не было. И две семьи с маленькими детьми. Они так поздно уже спят. Покинув квартиру Кирилла, я выдохнула. Нет, столько ахов и охов в течение получаса я еще не слышала. Осмотрела лестничную площадку. Небольшой тамбур на две квартиры – Кирилла и Воротниковского. Лестничная клетка, лифт, с другой стороны – общая дверь, по обе стороны – три звонка с номерами квартир. То есть… восемь квартир на этаже – интересная планировка. Понажимала на каждый из звонков. Никто не открыл дверь. В принципе, это нормально – середина рабочего дня, все граждане должны трудиться. Да и полицейские, по идее, их опросили. Ладно, мы пойдем другим путем. Я спустилась на первый этаж и решила поспрашивать жильцов. Может быть, кто-то из них все-таки слышал звуки подъезжающей машины, на которой, предположительно, приехал Воротниковский. А если кто-то видел и саму эту машину? Отыскать такого свидетеля было бы большой удачей. Я позвонила в одну из квартир, которая была расположена в тамбуре на шесть квартир. Открылась дверь, и на пороге показался высокий молодой парень в шортах и футболке. Отчаянно зевая, он потер глаза и вопросительно посмотрел на меня. – Здравствуйте, – сказала я. – Здравствуйте, – ответил он. – Меня зовут Татьяна Александровна Иванова, я… Парень не дал мне договорить: – А я Никита, очень приятно, – сказал он. – Ник, с кем это ты там разговариваешь? – раздался женский голос, и в прихожую вышла девушка в коротком полупрозрачном халатике. Увидев меня, она ревниво спросила парня: – Это еще кто такая? – Это Татьяна, – с улыбкой представил меня молодой человек. – А что она тут делает? Зачем ты открыл ей дверь? Это твоя знакомая? Каждый вопрос девушка задавала все более взвинченным тоном. Кажется, назревал семейный скандал. – Меня зовут Татьяна Александровна Иванова, я частный детектив и расследую убийство мужчины, которое произошло в вашем доме позавчера, – сказала я. – А мы-то здесь при чем? – недоуменно воскликнула девушка. – Мы, что ли, его убили? – Валька, не неси чушь! – одернул ее Никита. – Иди в комнату и надень что-нибудь приличное. – Ах, вот как? – Валентина с обидой поджала пухлые губы. – Значит, на мне сейчас надето что-то неприличное, да? А кто говорил, что этот халатик самый-самый сексуальный? – Да замолчи ты! Нашла время! Никита, кажется, разозлился не на шутку. Он повернул Валентину лицом в комнату и, подталкивая ее, повел внутрь квартиры. Закрыв дверь, ведущую из коридора в комнату, он вернулся ко мне. – Вы извините, что я не приглашаю вас в комнату, но у нас там, – он почесал затылок, – не убрано… короче, бардак. – Ничего, мы можем и в прихожей поговорить, – сказала я. – Я вообще-то уже все рассказал, к нам тут из полиции приходили, – пояснил парень. – А вы расскажите, пожалуйста, еще раз, – попросила я. – Вдруг всплывут какие-нибудь новые обстоятельства? Ну, то есть вы вспомните что-то, что не рассказали полицейским, когда вас опрашивали. – Да, собственно, мне и рассказывать-то нечего, – растерянно проговорил Никита. – Я знаю только то, что жильца этого убили ночью около его квартиры. Но мы недавно сюда въехали, поэтому я не всех знаю, кто тут живет. Вот и с убитым мы почти не были знакомы. – Скажите, а вы не слышали, как ночью к вашему дому подъезжала машина? – спросила я. – А в какое время? – уточнил парень. – Примерно около часа ночи. – Ну, нет. Нас тогда еще дома не было. Мы с Валькой в это время еще тусили в ночном клубе. Приехали ближе к четырем утра. Так что извините, но тут я ничем не могу вам помочь. – А кто живет рядом с вами? – задала я вопрос. Никита наморщил лоб. – Кажется, старушка одна здесь живет, я несколько раз видел, как она выходила из угловой квартиры. Потом еще муж с женой и ребенком, это соседняя с нами квартира. Напротив живет еще одна семейная пара. Кто еще? Вот старичок в самой дальней квартире проживает. А больше я никого не знаю. Извините. – Ладно, спасибо вам. И до свидания. – До свидания, – ответил Никита. Парень закрыл дверь, а я позвонила в соседнюю квартиру. Сначала была тишина. Потом я услышала быстрый топот. – Кто там? – с любопытством спросил звонкий детский голос. – Позови маму или папу, – попросила я. – Не могу, – ответил ребенок. – Почему не можешь? – спросила я. – А потому что их нет дома. Вот! – Когда они придут домой, не знаешь? – Не знаю, – уныло ответило дитя. – Я спрашивала маму, а она сказала: «Когда придем, сама увидишь». Ладно, в моем распоряжении осталось еще несколько квартир. Возможно, в них сейчас находятся люди не детского возраста, которые способны ответить на мои вопросы. Я прошла по тамбуру первого этажа и позвонила в следующую квартиру. За дверью сразу же послышалось какое-то движение: видимо, хозяин или хозяйка находились почти рядом с входной дверью. – Анжела, не открывай дверь! – раздался женский вопль. – Почему это? – довольно спокойно спросила Анжела. – Потому что тебя тоже зарежут, как того парня, помнишь? – продолжала вопить женщина. – Да хватит тебе визжать, Анфиса! Аж в ушах звенит. И не болтай ерунду! Иди к себе и не высовывайся, если боишься. Кто там? – спросила Анжела. – Я частный детектив, расследую убийство, которое произошло у вас в подъезде два дня назад. Откройте, пожалуйста, мне необходимо задать вам несколько вопросов, – попросила я. – Да ты хотя бы попроси показать документ, удостоверяющий личность! – не унималась Анфиса. – Погодите, я сейчас, – ответила Анжела. – Анфиса, иди к себе, я сказала. Без тебя соображу. Я услышала, как она стала возиться с замками. Потом дверь приоткрылась, но не до конца. Женщина не сняла дверную цепочку. – У вас есть какой-нибудь документ, который бы подтверждал вашу личность? – спросила она. – Да, конечно, – ответила я и протянула ей свою лицензию. – Иванова Татьяна Александровна, частный детектив, – прочитала Анжела вслух. – Я могу и паспорт показать, – сказала я. – Да нет, не надо, достаточно и этого, – ответила женщина и полностью открыла дверь. – Ну что же, проходите, – пригласила она. Прихожая была маленькая и сплошь заставлена мебелью. Кроме встроенного шкафа, в ней помещались еще и две тумбочки, пластиковое кресло и табурет. Анжеле на вид можно было дать лет пятьдесят или около того. Это была высокая худощавая женщина в спортивном костюме с собранными в хвост каштановыми волосами. Анфиса, гораздо ниже ее ростом и полнее, по возрасту казалась ее ровесницей. На ней был длинный трикотажный халат с геометрическим рисунком и домашние шлепанцы на босу ногу. Она окинула меня подозрительным взглядом, но промолчала. – Давайте пройдем в мою комнату, там и поговорим, – предложила Анжела. Мы с ней прошли в соседнюю комнату, которая была справа от прихожей. Анфиса осталась в прихожей. Потом она повернула налево и скрылась в другой комнате, проворчав: – Вот, все ходят и ходят, а результата и нет. Людей режут, как скот! Анжела поморщилась и ответила: – Так для того и ходят, чтобы этого не было. Садитесь, – обратилась она ко мне и показала на кресло. – Это моя сестра Анфиса, у нее… неврологические проблемы, поэтому она такая… подозрительная, – объяснила женщина. – О чем же вы хотели поговорить? – спросила она, садясь на стоящий рядом с креслом диван. – Скажите, вы слышали, как в ту ночь, когда произошло убийство, это было примерно около часу, к вашему подъезду подъехала машина? Анжела задумалась. – Вы знаете, я сейчас вот припоминаю… вроде бы да, был похожий звук. Но точно сказать не могу. Я обычно крепко сплю. Но вы спросите в соседней квартире, там живет один старичок, дедушка, одним словом, так вот, он увлекается астрономией и часто смотрит в подзорную трубу. Вот он, возможно, не только слышал, но и видел. А я, извините, ничем не могу вам помочь. – Вы уже мне помогли тем, что посоветовали обратиться к вашему соседу. Спасибо, – сказала я. – Да не за что, – ответила женщина. – Удачи вам. Я вышла из квартиры, где жили сестры, и направилась в квартиру, расположенную рядом. Позвонив в дверь, я долго ждала ответа. Наконец послышались шаги, и мужской голос спросил: – Кто там? – Откройте, пожалуйста, я частный детектив, расследую убийство, которое произошло у вас в подъезде два дня назад, – объяснила я. Мужчина больше ничего не стал спрашивать и сразу же открыл дверь. Собственно, он не выглядел старичком, как сказала Анжела. То, что он был пенсионером, это, конечно, ясно с первого взгляда. Но вид у него был довольно моложавый. Подтянутый, сухощавый, с сединой в когда-то темных волосах, он стоял в прихожей с длинной трубкой в руках. «Это, наверное, и есть подзорная труба, о которой говорила Анжела, – подумала я. – Интересно, он что же, не расстается с ней, даже когда идет открывать дверь?» – Ну, проходите, частный детектив, – пригласил он, с интересом посмотрев на меня. Из просторного и длинного коридора мы прошли в большую комнату, очевидно, служившую гостиной. По крайней мере, обстановка позволяла ее так назвать. Три стены из четырех были заставлены шкафами и стеллажами, на которых стояли книги. У одной стены расположился диван, видимо еще советского производства, накрытый темно-синим пледом, а рядом с ним – старинное кресло с подлокотниками и круглый столик на витой ножке. – Садитесь. – Мужчина указал на диван, а сам сел в кресло. – Так что вас привело ко мне и как к вам можно обращаться? – спросил он. – Да, я ведь не представилась, – спохватилась я. – Меня зовут Татьяна Александровна, мне необходимо задать вам несколько вопросов по поводу убийства. Простите, как вас зовут? – Венедикт Генрихович, – ответил мужчина. – Венедикт Генрихович, скажите, пожалуйста, в ту ночь, когда произошло убийство, слышали ли вы какие-нибудь звуки? Примерно около часу ночи. – Ну… а что вы имеете в виду? – спросил он. – Звуки-то разные бывают. – Ну, вот ваша соседка сказала, что слышала звук подъезжающей машины. А вы слышали что-то подобное? – Да, машина тогда подъехала, это она точно сказала, – подтвердил мужчина. – А можно поподробнее? – попросила я. – Расскажите, долго ли машина стояла или сразу же уехала? Может быть, вы слышали какие-нибудь голоса? – Ну, что я могу сказать по этому поводу. Машина стояла недолго, как только высадила пассажиров, так сразу и уехала. – Пассажиров, вы сказали? А сколько их было? – Из машины, а это было такси, потому что надпись была «Яндекс такси», вышли два человека, – ответил пенсионер. – Вы точно видели, что их было двое? – переспросила я. – Татьяна Александровна, вы видите эту подзорную трубу? – Мужчина любовно погладил прибор. – Я аккурат каждую ночь, ну, когда ясно, конечно, наблюдаю звездное небо. А зрение у меня хорошее, грех жаловаться. Так вот, неужели же я не увижу, сколько человек вышло из машины, если она остановилась почти под моими окнами? – Вы этих людей видели впервые, Венедикт Генрихович? – спросила я. – Одного из них, да, впервые. Раньше он здесь не появлялся. А второй мужчина как раз и был тем жильцом, которого убили. – Вы его хорошо знали? – спросила я. – Ну, как хорошо. Приятелями мы с ним не были, разница в возрасте, знаете ли. А так – здоровались, конечно, при встрече. Константином его звали. – Стало быть, спутник Константина был тем мужчиной, которого раньше здесь вы не видели? – Да, совершенно верно, – подтвердил пенсионер. – А как он выглядел, этот спутник Константина? – спросила я. – Я поначалу и не понял, мужик или женщина, – ответил пенсионер. – Волосы длинные, такие, знаете, как у заграничных певцов. Их еще битлами в то время называли. Наряд у него какой-то такой, женственный, что ли. Рубашка в яркий рисунок, вся свободная, наверное, из шелка, потому что на ветру рукава развевались. Ну, что я еще могу сказать. Он невысокого роста, стройный, я бы даже сказал, гибкий или пластичный, что-то в этом роде. – А как вы определили его пластику, Венедикт Генрихович? – спросила я. – А по движению. Знаете, Татьяна Александровна, некоторые люди двигаются, как роботы, неуклюже. А этот… он шел, как будто танцевал. – А как поняли, что это все-таки мужчина? – Да вот по походке и понял. Я в молодости боксом занимался – и этот парень, он двигался как боксер. Очень легко и пружинисто, что ли. «Длинноволосый боксер… ну или рукопашник… как интересно-то!» – Они о чем-нибудь говорили? – спросила я. – Нет, они молча вышли из машины, таксист тут же уехал, – ответил пенсионер. – А что же пассажиры? Они что делали? – Ну, а они вошли в подъезд. – И все? – спросила я, ожидая продолжения. – Да, а я снова начал наблюдать за звездами. – Скажите, Венедикт Генрихович, вам до этого часто доводилось замечать Константина так поздно? – задала я еще один вопрос. – Ну, видите ли, Татьяна Александровна, я ведь не слежу за жильцами. – Пенсионер развел руками. – Так я и не намекала ни на что подобное, – качнула я головой. – Просто вы – человек наблюдательный, у окна со своим хобби частенько, должно быть, сидите. Может, и заметили что? А мне сейчас любая информация может пригодиться. Хотелось бы установить, с кем общался Воротниковский. Вы говорите, с длинноволосым боксером видели соседа впервые. А с женщинами видели? – О, это много раз. И почти каждый раз дамы были разные. Вот такой он был любвеобильный. «Что же получается? Воротниковский приехал на такси, хотя, как утверждает Кирилл, у него есть своя собственная машина. Это объяснимо: выпил. Где машина? В ней вполне может хоть что-то обнаружиться… Мало ли. Опять же, приехал не один, а с каким-то длинноволосым парнем. Они вместе вошли в подъезд. Кто такой? Убийца? С каких это пор убийцы так азартно светятся перед свидетелями? Хоть и ночь, а мало ли людей мается бессонницей. Или просто приятель? И что дальше – поссорились, и приятель ткнул Воротниковского ножом? Или был третий, собственно, преступник? В принципе, тоже можно допустить. Друзья-приятели решили еще накатить, вошли в подъезд, тут Воротниковского кто-то поджидал. Убил, приятель испугался и сбежал. Бред, конечно, но не буду пока и эту версию отметать – маловато данных. А потом… Кирилл обнаружил Константина в луже крови, а оперативники и Молоденчиков нашли квартиру, перевернутую вверх дном, да еще и вскрытую при помощи отмычек. Но все же вопрос интересный: зачем Константин привез мужчину к себе домой? А самое главное: куда же делся потом этот мужчина? И почему не было криков о помощи?» – Венедикт Генрихович, а больше никто из подъезда не выходил? – спросила я. – Собственно, меня интересует конкретно этот мужчина, с которым приехал Константин. – Ну, пока я наблюдал за небом, выходящих из подъезда не было. Ночь ведь была, все спали. Это я один такой, не от мира сего. С самого детства просто бредил космосом. Сколько обсерваторий посетил, не сосчитать. А теперь вот только и осталось, что дома сидеть, да вот в такой, с позволения сказать, телескоп смотреть. «Вообще дело странное. Что-то искали в квартире – что именно? Документы, вещь какую-нибудь? Не деньги – точно, иначе обчистили бы тело, – размышляла я. – Или… было именно ограбление, а убийство – что называется, от безысходности. Допустим, некто третий проник в квартиру, пока не было Воротниковского. А тут хозяин жилища вернулся. Но… нет, не складывается. Тогда его если и убили бы, то в самой квартире, а никак не на лестничной площадке. Или вор выходил, а тут Воротниковский с ключами? Да ну, совпадение слишком уж нелогичное. Все-таки… более вероятно, что убийца – этот патлатый парень в пестрой рубашке. Причины? Попробую разобраться. Куда делся? Хм…» – Венедикт Генрихович, в вашем доме есть пожарная лестница? – спросила я. Нет, конечно, парень мог и ускользнуть – в полночь мало кто в окна пялится. До приезда полиции вполне успевал – долго ли? А мог и… – Пожарная лестница? – переспросил он удивленно. – Конечно, есть, в любом доме она должна быть по технике противопожарной безопасности. – А доступ к ней свободный? Ну, замок там не висит? Любой может проникнуть? – задала я ряд вопросов, пытаясь выяснить, возможен ли выход из подъезда таким вот образом. – Ну, вот насчет этого не знаю. Не приходилось, знаете ли, пользоваться таким необычным способом выйти на улицу. Вы ведь это хотели узнать? Я кивнула. – Ну ладно. Спасибо вам, Венедикт Генрихович, – поблагодарила я пенсионера. – Вы многое для меня прояснили. – Ну, желаю вам успеха, Татьяна Александровна, – пожелал мне на прощание пенсионер. Я поднялась на последний этаж, осмотрела пожарный выход. Лестница железная, замок… да простецкий, хлипкий. При наличии определенных навыков и шпилькой можно открыть. Что я и сделала. Нет, конечно, надо бы Кирьянову позвонить, пусть его эксперты проверят, не вскрывали ли дверь. С другой стороны… подсветив себе фонариком, я увидела: этот замок видал свои лучшие времена довольно-таки давно. Весь исцарапанный. Найти свежие царапины, думаю, будет непросто. А значит, я вовсе даже и не пытаюсь испортить вещдоки. И, прекратив сомневаться, я вскрыла замок и потянула тяжеленную дверь на себя. Она захлопнулась за спиной – бывают такие замки, которые, если на фиксатор не поставишь, радостно закрываются. Ну вот, железная лестница с такими же, уже покрытыми ржавчиной, перилами. М-да, здесь и впрямь ничегошеньки не найти. Но я все же спустилась до первого этажа. И вот здесь-то увидела, что дверь внизу не заперта. Она была плотно прикрыта – и все. Вышла я с обратной стороны дома на что-то типа пустыря. Еще с час я потратила, мечась по квартирам местных жителей, отлавливая тех, кто сидит дома посреди дня, и выспрашивая, а не видел ли кто совершенно случайно длинноволосого парня, проходящего здесь в районе полуночи-часа ночи. Никто и ничего не видел… Теперь надо поговорить с участковым Пустельниковым. Я вынула из сумки лист, который дал мне Москвитин, и, сверившись с адресом, поехала в районное полицейское управление. Припарковавшись на улице, я прошла внутрь здания и спросила у дежурного, где можно найти Пустельникова. Дежурный – молодой блондинистый парень – показал в сторону, где находился кабинет участкового. – Пройдете по коридору до конца, там всего одна дверь будет, – объяснил он. Я подошла к указанной двери и постучала. – Входите, – пригласил мужской голос. Я открыла дверь и вошла в кабинет. За письменным столом у окна сидел средних лет полноватый мужчина. – Максим Сергеевич? – спросила я. – Он самый, – подтвердил мужчина. – Максим Сергеевич, я – Татьяна Александровна Иванова, частный детектив, вот моя лицензия, – я протянула ему ее, – я занимаюсь расследованием убийства Воротниковского Константина Владиславовича. Он ведь проживал на вверенном вам участке, так? – А с чего я буду отвечать на ваши вопросы? – вредно заявил полицейский. В принципе, с такой реакцией я сталкивалась не раз: во-первых, женщина, во-вторых, частный детектив. Доверия со стороны возрастных мужчин, занимающих незначительные должности, – ноль. Ну да ладно. – Максим Сергеевич, давайте я позвоню полковнику Кирьянову? И он вас убедительно попросит оказать содействие независимому расследованию, а? – нежно улыбнулась я. – Или мы с вами просто побеседуем по-дружески. Как вам? Он махнул рукой: – Ладно, задавайте свои вопросы, Татьяна… Александровна. Я пододвинула к столу стул и села. – Скажите, Максим Сергеевич, вы знали Воротниковского? – спросила я. – Если честно, то нет, не знал. У нас ведь как? Обращаем внимание в первую очередь на неблагонадежных. Имеется несколько таких домов, в которых живет соответствующий контингент. Ну, алкаши, дебоширы, наркоманы, просто мелкое хулиганье. Там приходится часто бывать. А в доме, в котором проживал убитый, была совсем другая публика. Здесь и криминала почти никогда не было. Поэтому про Воротниковского я услышал только тогда, когда его убили, – ответил Пустельников. – Максим Сергеевич, а что вы сами думаете по поводу этого убийства? – спросила я. – Кто-то из вашего района мог убить? Вот я сейчас только что говорила с соседом Воротниковского, который его обнаружил, и он сказал, что незадолго до этого на этаже курил мужчина маргинального типа в куртке с заклепками. А следователь Москвитин прямо сказал, что убийца Воротниковского – это недавно вышедший из заключения Шелухин по кличке Миха. И я, Максим Сергеевич, уже в курсе того, как вы героически себя повели при его задержании. – Ну… – Пустельников равнодушно пожал плечами, – ничего там особо героического и не было. – Но, тем не менее, Москвитин сказал, что этот Шелухин весьма отчаянно сопротивлялся, да и вы едва не пострадали. – Ну вот, слава богу, жив остался. – И все же расскажите, Максим Сергеевич, как вы вышли на этого Шелухина, – попросила я. – Ну как. Согласно показаниям соседа убитого, я вспомнил этого Шелухина, вспомнил, что у него имеется такая куртка. А еще он часто захаживал в этот дом, да, было такое дело. У него там свой интерес имелся. На одной лестничной клетке с Воротниковским жила одна неблагополучная девица. Ну, как неблагополучная. Родители у нее вполне себе нормальные люди, работящие, непьющие. Сейчас вот на Севере работают. А девчонка с бабушкой живет. Нигде не учится, не работает, связалась с подозрительной компанией. Вот они и устраивают у нее в квартире свои пьянки-гулянки. А этот Миха, он, значит, тоже туда вхож. Ну, и, значит, часто его видели там. А когда произошло убийство, я по своим каналам узнал, что действительно незадолго до убийства Миха торчал около квартиры той девчонки. Но дело в том, что девица эта в настоящее время находится где-то в другом месте. Вроде бы нашла себе новых дружков и куда-то с ними умотала. А Миху оставила с носом. Вот он и бесится, и приходит каждый вечер, поджидает ее. Я, если честно, как только узнал, что произошло, первым делом на него подумал. Но надо сначала было все проверить. Вот я и отправился к нему домой. – Следователь сказал, что этот Миха-Шелухин живет недалеко от Воротниковского. Это так? – спросила я. – Да, вниз тройку кварталов надо пройти, – подтвердил Пустельников. – Ну, так вот, пришел я к нему, сказал, что поговорить надо будет. А он сразу стал наезжать на меня, угрожать, короче. А уж когда я его спросил про ту ночь, когда произошло убийство, так он совсем в зверя превратился. Орет, что кишки мне выпустит, ну, и все такое прочее. – Понятно. Так как вы считаете, Максим Сергеевич, может Шелухин быть убийцей Воротниковского? – задала я главный вопрос. – И вот еще что: Шелухин и Воротниковский были знакомы? Может быть, у Шелухина были личные счеты с убитым? – Ну, не знаю. Вряд ли они общались, все-таки между ними не могло быть ничего общего, никаких точек соприкосновения. – Ну, вот вы сказали про девицу, соседку Воротниковского, которая не утруждает себя ни учебой, ни работой. А что, если Шелухин приревновал ее? – выдвинула я свое предположение. – Это тоже вряд ли, девчонка эта – настоящая оторва. Такой мужчина, как Воротниковский, не станет с ней знаться. – Значит, Максим Сергеевич, вы считаете, что Шелухин не мог убить Воротниковского? – еще раз спросила я. – Я так скажу: по-моему, Миха хотя и подонок каких поискать, но Воротниковского убил не он. Не тот характер у него. Он же чуть что – сразу вспыхивает, как спичка. Вот и когда я с ним по-хорошему пришел поговорить, сразу чуть не с кулаками набросился. А при задержании совсем из себя вышел, такое творил! Совсем с головой не дружит. А убийца, видать, человек выдержанный и аккуратный. Свое дело сделал быстро и точно. Сами должны понимать: пьяненький мужичок без серьезного опыта в армейке вряд ли сможет убить ножом так чисто! Он скорее на испуг бы взял, нанес множество поверхностных повреждений. Если бы ему очень повезло – одну-две серьезные раны, после которых не живут. Но не четко в сердце. Да и пальчиков на месте преступления не оказалось – а перчаток у Михи не обнаружено. К тому же он бы не стал курить на месте преступления. Я думаю, что Миха покрутился-покрутился, да и ушел ни с чем. Только окурков набросал целый воз. А убийца, скорее всего, подождал, пока Воротниковский войдет в подъезд, и следом за ним отправился. А возможно, что он вместе с ним вошел в подъезд. – Да, такой вариант тоже может быть, – согласилась я с Пустельниковым. Опытный все же мент, как лихо все по полочкам разложил. – Ну, что же, спасибо вам, Максим Сергеевич. До свидания. – До свидания, – сказал участковый. Я вышла из районного отдела полиции, села в свою машину и закурила. Итак, что мы имеем. Константин Воротниковский убит армейским ножом, одним точным ударом. Никаких следов борьбы и, между прочим, отпечатков пальцев обнаружено не было. Что из этого? Вариант первый. Убийство в состоянии аффекта. Жертва не ожидала нападения, доверяла спутнику – потому и не сопротивлялась. Но в схему не укладываются перчатки. На улице не холодно, вряд ли убийца разгуливает в перчатках. Значит, вероятнее вариант второй: продуманная месть. Кому-то Воротниковский сильно насолил, настолько, что его решили убить. Тогда выбор холодного оружия вполне объясним: уж армейский-то нож можно купить где угодно. И концов не сыщешь. Точность удара? В принципе, тоже не так редка: армейка, горячие точки, просто трепетная любовь к холодному оружию. Ну и наконец, заказуха. Странный выбор способа убийства – киллеры предпочитают огнестрел и чаще работают на расстоянии. Чтобы убить человека ножом с одного удара, надо быть настоящим асом. Надо будет еще порасспросить Кирьянова, были ли раньше такие случаи. В архивах наверняка есть справки относительно таких «умельцев». Если, как говорит Москвитин, в дело был пущен армейский нож, то не исключено, что убийцей мог оказаться какой-нибудь «солдат удачи», побывавший в горячих точках. Тоже надо будет поднять базу данных. Ну и какой-нибудь дембель, в принципе. Теперь с мотивом. Возможно, убийца пытался что-то найти в квартире Воротниковского. Шантаж со стороны жертвы? Нередко встречается. Нашел или спугнули? Но тут тоже непонятно – почему на лестничной площадке. Ведь убийца мог войти в квартиру, там тихо и спокойно прикончить мужика и так же спокойно, не опасаясь визита полиции, провести обыск. Но вряд ли ограбление – как бы преступник ни торопился, уж карманы он бы успел обшарить. Деньги, кредитки, дорогие часы – все это можно быстро рассовать по собственным карманам и сбежать. В любом случае кому-то Воротниковский серьезно насолил. «Просто так» не убивают ударом в сердце. Значит, надо прошерстить контакты жертвы. И почему-то меня тревожила машина Воротниковского. Почему? Людям свойственно оставлять в бардачке что-то интересное – записи, документы и прочие прелести. А еще, если боишься, что к тебе домой придут в твое отсутствие и похитят какую-то вещь, ее можно скрыть в машине. Та в гараже, который вскрыть несколько сложнее, или на стоянке, да и обыскать автомобиль труднее – не полезет же злоумышленник под днище или в тайник в бардачке, пока владелец транспорта отошел выпить кофе. Ну и наконец, откуда Воротниковский возвращался так поздно и, ко всему, на такси? Он мог быть в подпитии, потому и не сесть за руль. А возможно, и нет. Ладно, разберусь. Вот что, позвоню-ка я сейчас своему другу Андрюше Мельникову, попрошу его все разузнать об этом «Опеле». Если машиной Константина завладел преступник, то, возможно, появится ниточка, которая как раз и приведет к нему. Я набрала Мельникова. – Алло, Андрюша? – Таня! – обрадованно воскликнул Андрей. – Наконец-то ты дала о себе знать. Куда ты пропала? Уже сто лет, наверное, не звонила. – Сначала, Андрюша, я занималась одним расследованием, потом отдыхала, сейчас вот снова взялась, – объяснила я свое долгое молчание. – И требуется твоя помощь. – А что там у тебя? – спросил Мельников. – Слушай, Андрюша, у тебя, кажется, хорошие связи с ГИБДД. Нужно узнать о судьбе «Опеля» белого цвета. – Я продиктовала номер, который мне назвал Кирилл Кондратьев. – Владелец машины Воротниковский Константин Владиславович два дня назад был убит у двери собственной квартиры. Узнаешь, Андрюша? – Узнаю, конечно. Только, Таня, придется подождать, – предупредил Мельников. – Андрюш, ну, о чем разговор? Конечно, я подожду. Я отключилась и, пока ждала звонка от Андрюхи, попыталась сгенерировать еще пару-тройку версий. Миха-Шелухин убил из ревности? Ну очень маловероятно, о чем и Пустельников говорил. А если дело в какой-нибудь дамочке, любовнице Воротниковского? Не был же богатый мужик монахом, правда? По словам моего клиента, в браке Константин не состоял, детей не имел. Но любовницы… и обманутые мужья… Вряд ли, но пока не отметаем. Что еще? Убийство по ошибке? Ну уж нет, на пороге собственной квартиры жертвы – по ошибке? Ну и – профессиональная деятельность. Это выглядит более реальным. Бизнес – вообще штука повышенной опасности, особенно если он не вполне легальный. А чем занимался Воротниковский, я пока не знаю. Поручения какого-то столичного магната выполнял, связанные со строительством? Между прочим, сфера, в которой куча денег крутится. И на этих самых деньгах много кто ручки греет. А значит, что? Кому-то могла быть выгодна смерть Воротниковского. Итак, следующий мой шаг – связаться с братом жертвы, расспросить его поподробнее, записать все возможные контакты, ну и квартиру Воротниковского осмотреть не помешает. Вдруг полицейские что-то упустили? От размышлений меня оторвал телефонный звонок. – Алло, – сказала я. – Таня, это я, – раздался в трубке голос Андрея Мельникова. – Ну что? Узнал про машину Воротниковского? – с надеждой спросила я. – Узнал. Вот слушай. У этого Воротниковского на самом деле есть «Опель». И ты говоришь, убит он был два дня назад? – уточнил Мельников. – Да, именно так, – подтвердила я. – Так вот. Дня за два до того, как его убили, он устроил дорожно-транспортное происшествие. – Даже так? – удивилась я. – Да. Ранним утром Воротниковский направлялся в сторону Дачных, и на середине пути у него не сработали тормоза. На его счастье, в это время дорожное полотно еще не было сильно загружено. Да и скорость у него была средняя. Так что он сумел съехать с дороги на обочину. При этом он поцарапал «Ладу», которая там стояла, но не сильно. – Воротниковский получил какие-нибудь травмы? – спросила я Андрея. – Да нет, так, несколько синяков. Ну, и испуг, надо полагать, присутствовал. «Вот ничего себе! – подумала я. – Это что же получается? У машины Константина оказались неисправны тормоза. Ему чудом удалось избежать аварии. Но вот спустя три дня смерть все-таки настигла его. Случайность? Совпадение?» – Тань, ты меня слушаешь? – вернул меня к действительности Мельников. – Да, да, прости, задумалась. Уж очень ошеломляющая новость. Получается, что смерть его ждала тремя днями раньше? – Может, да, но вряд ли. Сама знаешь, в городской черте у нас не больно-то разгонишься. Скорее травма. Впрочем, все может быть, – откликнулся Андрей. – Но ты слушай дальше. Я побеседовал с дежурным из ГИБДД, он как раз был свидетелем этого происшествия. И он сказал, что Воротниковский отстегнул хозяину «Лады» приличную сумму безо всякого торга. Денег при себе у него было немерено. Это дежурный видел своими собственными глазами. – И что, регистрировать не стали? – удивилась я. В присутствии живого инспектора ГИБДД – и обойтись без регистрации ДТП? – Тань, не для передачи третьим лицам, ладно? Мне сообщили по большому секрету: парень знакомый работает. Так вот, ему тоже перепало. Жертв нет, авария мелкая, никому не хочется терять время на разбирательства. Вот мужик и не стал цепляться. – Ага, понятно, – видимо, Воротниковский в деньгах не больно-то нуждался. За что ему платили? Вопрос интересный, ну да выясню. С полицией связываться не захотел принципиально или просто чтобы время не тратить? – Ты имеешь в виду, что если дело дойдет до суда, то… – То использовать эти данные не удастся, – закончил за меня Мельников. – Да, я поняла, Андрюша, – разочарованным тоном произнесла я. – «Лада» сильно пострадала? – Да нет, с бочины краска содралась, и все. Номера ее, кстати, никто не зафиксировал, искать тяжело будет. – Да она мне пока и не нужна, – пожала я плечами. – Зачем? Чувак расплатился, и ты говоришь, неплохо. Водитель вряд ли мстить бы попытался, да еще так изощренно. А что с «Опелем» Воротниковского? – Ну, так вот «Опель» отправился в ремонт, – продолжил Андрей. – Кто его отправил? – спросила я. – Да сам Воротниковский и отправил. Он позвонил в какую-то компанию по ремонту. Они прислали эвакуатор и отвезли «Опель» в свою авторемонтную мастерскую. «Так вот почему Воротниковский не пользовался своей машиной. Наверное, ее до сих пор ремонтируют, – подумала я. – Вот туда-то мне и надо отправиться – выяснить, что там с тормозами. Может быть, просто тормозная жидкость испарилась или истерлись колодки со временем? Хотя не верю я в такие совпадения». – Андрюша, а можно связаться с этим дежурным и узнать, что это за ремонтная мастерская? – спросила я. – Уже, – ответил Мельников. – Что «уже»? – не поняла я. – Уже узнал. Я же был уверен, что ты ринешься в эту фирму узнавать подробности. – Андрюша, ты чудо! – воскликнула я. – Что бы я без тебя делала! – То-то же, – довольным тоном отреагировал Андрей. – Тогда запоминай адрес: Крекинг, улица Буденного, семнадцать. А фирма называется «Вираж Плюс». – Большое спасибо тебе, Андрюша, – с чувством произнесла я. – И еще одна просьба: по возможности пробей по камерам, где этот «Опель» мелькал в день аварии и, наверное, накануне. Чтоб я хоть приблизительно могла знать, где искать свидетелей, камеры на магазинах и прочие источники информации. – На случай, если авария – не случайность? – обреченно полюбопытствовал Мельников. – Ну да. Ты же понимаешь, такая случайность накануне реальной смерти не очень-то вероятна. – Адская работенка, скажу я тебе. С тебя – ящик пива. – Ок, и креветок к нему, – согласилась я. Работа и впрямь не слишком-то приятная – пересмотреть видеофиксацию чуть не со всех камер ГИБДД по городу, отловить «Опель», отметить точки его появления. – А ты сейчас в автомастерскую? – поинтересовался Мельников. – Да, Андрюша. Надо ковать железо, пока горячо. Ты ведь сам знаешь, что преступления лучше всего раскрываются по горячим следам. – Ну, удачи тебе, Тань, – пожелал мне на прощание Мельников. – Спасибо, Андрюша. Да, удача мне сейчас нужна как никогда. В свете последних данных, которые я получила от Мельникова, получается, что на Воротниковского вполне могли охотиться еще до успешного убийства. Тормоза – штука опасная. Чуть разгонишься – и под фуру или в столб. Покушение могло планироваться заранее. И то, что он практически не пострадал, могло заставить преступника выбрать другой способ устранения человека. И снова возникает вопрос: а чем же все-таки занимался Константин Воротниковский? И почему его убрали? Влез куда не надо, подставил шефа-бизнесмена, занялся шантажом с целью дополнительного заработка – наиболее вероятные версии, приводящие к убийству неугодного человека. А деньги, и немалые, у Кости были. В портмоне нашли приличную сумму, за аварию он заплатил владельцу «Лады», не торгуясь. Автомобиль имел приличный. Правда, не совсем понятно, почему он жил в спальном районе, да еще и в обычном, не элитном доме. Впрочем, всякое бывает. Может, ему там удобно? Не нужна роскошная квартира и тем более какой-нибудь коттедж за городом? Бывает. К тому же не исключено, что его квартира имеет очень даже престижный ремонт и соответствующий интерьер. Надо будет обязательно туда наведаться, связавшись с его братом. Ну, а сейчас я поеду в эту самую ремонтную мастерскую, где стоит «Опель Астра» Воротниковского. Нет, сначала я перекушу, потому что голод дает о себе знать все сильнее и сильнее. На моем пути оказалось кафе с интригующим названием «Карумба». Я вошла внутрь и посмотрела на красочно расписанные стены в абстрактном стиле. Какие-то непонятные фигуры, принадлежащие то ли зверям, то ли птицам, то ли еще кому-то, соседствовали с не менее загадочными знаками. Нет, все-таки есть смысл выйти на свежий воздух и расположиться за одним из столиков. По крайней мере, интерьер был здесь привычный: деревья, а невдалеке несколько клумб с цветами. Рядом со мной за соседним столиком сидела элегантно одетая женщина лет сорока с небольшим. Она, видимо, уже закончила трапезу, потому что на столике находились пустые столовые приборы, а сама женщина с кем-то оживленно беседовала по телефону. Через пару столиков от нее сидели два мальчика, по виду младшие школьники. Они сосредоточенно тянули через соломинку молочный коктейль. Я заказала салат из огурцов и помидоров, томатный суп и медовое пирожное. Кофе я решила заказать позже. Заказ принесли очень быстро, и я начала с аппетитом поглощать заказанные блюда. Я уже почти доела пирожное и собралась подозвать официанта для того, чтобы мне принесли кофе, как вдруг совсем близко от меня послышался отчаянный крик: – Стойте! Верните мою сумку! Там мои документы! Да что же это такое?! Кричала женщина, которая сидела за соседним столиком. Это она увлеклась разговором по сотовому, а сумку неосмотрительно оставила на соседнем стуле. Дама подскочила, попыталась броситься за мальчишками, но покачнулась на высоких каблуках и бессильно осела на стул, расплакавшись. Я посмотрела на тот столик, где сидели школьники, но он был пустой. Так это они схватили сумку?! Ну да, так и есть. Вон они уже бегут по тротуару. Ну, ничего себе! А по их виду и не скажешь, что воришки. Я подхватилась, бросила купюру на столик и помчалась за ребятней. Малолетние негодники между тем уже были практически у троллейбусной остановки. Я прибавила темп, и дистанция между мной и мальчишками значительно сократилась. Мысленно я себя похвалила за то, что не пренебрегала бегом и, следовательно, находилась в хорошей физической форме.

Конец ознакомительного фрагмента.