После посещения могилы Анны в душе Дабсона возникло необычное облегчение. По пути домой его не оставляло ощущение, что она сейчас встретит его как обычно… улыбкой полной любви. Но… никто не встретил и больше никогда не встретит.

Дабсон выпил чашку чая на пустой желудок и приступил к работе. У него на самом деле имелся заказ на два стула. Следовало успеть их изготовить до завтрашнего дня. На сей раз работа пошла настолько гладко и настолько быстро, что уже к вечеру оба стула стояли готовые к отправке заказчику. Он несколько раз придирчиво осмотрел результат, но не нашёл ни единого изъяна. На самом деле получилось очень хорошо. Теперь и поесть можно. В животе так и урчало. Он целый день не ел. Но… в голод вмешались мысли об Анне. Он всё время её вспоминал и даже мысленно вёл беседу. Дабсон даже отдалённо не представлял, как сильно успел привязаться к ней за год совместной жизни. Понимание пришло вместе с чувством потери.

Вспоминая свои отношения с Анной, он каждый раз корил себя за недостаточное внимание к ней, а порой и открытую грубость. Да он любил её, и они пережили вместе много чудесных мгновений, но ведь случались и ссоры. Он обижал Анну, а она… молчала. Она всегда молчала… и сейчас молчит.

Дабсон сам не заметил, как оказался у пекарни месье Сошу. И сам не осознал, что покупает булочки… те самые, которые Анна всегда покупала для Тори. Понимание происходящего пришло, когда вся в чёрном появилась миссис Сошу. Она выхватила из рук супруга пакет с булочками не позволяя отдать его Дабсону, а затем с какой-то звериной яростью закричала ему в лицо:

– Зачем ты её спас?! Зачем? Она моего сына убила! Она убила твою жену и собственную мать! А ты ей булочки в больницу носишь? Пусть с голода подыхает. Не дам ничего.

– Я уже заплатил! – Дабсон одним движением выхватил у неё пакет и направился к выходу.

– Если она здесь снова появится, я её своими руками задушу! Так и передай! – вслед ему понёсся злой крик.

Дабсон не стал отвечать миссис Сошу. Он лучше всех понимал её чувства. Она права… тысячу раз права… и зачем я купил эти булочки? Откуда это вообще взялось? – задавая себе эти вопросы Дабсон поехал в больницу.

Когда он приехал туда часы показывали девять вечера. Тори к тому времени пришла в сознание, но была ещё слишком слаба и не могла подняться с постели. Её койка находилась где-то посередине целого ряда кроватей с больными, возле которых сновали две медсестры.

Не обращая ни на кого внимания, Дабсон подошёл прямо к Тори и сделав усилие посмотрел ей в глаза. Она встретила его появление молчаливым взглядом, в котором отчётливо читался один единственный вопрос:

– Я знаю, знаю… каково тебе сейчас… знаю, но ничего не могу с собой поделать. Я ненавижу тебя за то, что ты сделала с Анной и никак не могу избавиться от этого чувства, – Дабсон положил пакет с булочками на белую прикроватную тумбочку, и устремил на Тори жёсткий взгляд. – Этой ночью ко мне во сне пришла Анна. Она просила позаботиться… о тебе. Поэтому, я буду рядом с тобой пока ты не поправишься. Если снова перестанешь есть… я накормлю тебе силой. Я сделаю всё, слышишь? Я сделаю всё для тебя… ради моей Анны… и ты примешь это… ради своей матери…

В глазах Тори так и стояли слёзы. Она ничего не могла сказать. Да он и не ждал ответа. Просто достал из пакета одну булочку и вложил ей в руку. А потом повернулся и ушёл.

Спустя три дня Тори оправилась настолько, что её выписали из больницы. Дабсон заехал за ней, а потом отвёз на кладбище к могиле матери. Там он оставил Тори одну и ушёл, чтобы она смогла спокойно поговорить с ней наедине.

Тори подошла спустя час. Она выглядела очень… тихой, но спокойной. Дабсон отвёз её домой, а затем вернулся к себе. Ему необходимо было приступить к выполнению нового заказа.

Ближе к вечеру он купил продукты и снова поехал домой к Тори. Он застал её лежащей на постели. Дабсон приготовил ужин, накрыл на стол, а потом позвал Тори. Она даже не пошевельнулась. Тогда он просто поднял её с постели, взял за руку, повёл к столу и усадил перед тарелкой супа. Потом вложил в руку ложку и коротко пояснил чего её стоит ждать:

– Или ты сама поешь или я накормлю тебя силой. Выбор за тобой!

Тори шевельнулась. Ложка пришла в движение. Она медленно стала есть. Очень медленно. За время ужина она несколько раз порывалась встать, но Дабсон ей не позволил. И лишь когда она всё съела, он отвёл её в спальню, уложил на кровать и накрыл одеялом. Ну а потом молча вышел, закрыл входную дверь на ключ и поехал домой.

На следующее утро всё повторилось в точности. Дабсон приехал. Тори лежала на постели. Он приготовил еду и снова заставил её есть. Потом уехал работать и вернулся только вечером, чтобы приготовить для неё ужин.

Дни проходили один за другим, но ничего вообще не менялось. Тори абсолютно ко всему оставалось безучастной. Ей постоянно кто-то звонил, но она не отвечала. Ей постоянно угрожал кто-то из соседей, а она оставалась к этим угрозам равнодушной. Из Лондона приехал Пополус, но она и с ним не стала разговаривать.

Дабсон всему был свидетелем. Он не мешал и вмешался лишь раз вечером, когда под её окнами появилась миссис Сошу и вперемежку с проклятиями пригрозила убить Тори. Она тогда просто поднялась и открыла окно. Потом снова легла. А Дабсону пришлось в тот день остаться на ночь, поскольку миссис Сошу была настроена весьма воинственно. Наутро он с ней побеседовал и пригрозил открыть на неё уголовное дело в случае, если она не перестанет преследовать Тори.

Так они и жили: отчасти в ненависти, отчасти в равнодушие, среди отчуждения и постоянных угроз. По мере того, как Тори восстанавливалась физически Дабсон начал подумывать о том, чтобы перевезти её в другой город. Здесь, после того что случилось с Пьером и Анной люди её ненавидели.