— Дверь за мной не закрывайте. Я сейчас вернусь.

— Зачем? — удивился бармен. — Лучше не надо, с меня и вчерашних разборок хватит… Разве вам самому не хватило?

— Да что вы… Я только вошел во вкус.

Бармен скептически окинул взглядом мою совсем не атлетическую фигуру, покачал годовой, но вслух своих сомнений не высказал и дверь запирать не стал. И оставил меня в маленьком дворике, откуда сутки назад я и Паша Леонов «делали ноги».

Место было то самое. Я оглядел дворик — груда пустых, картонных коробок, брошенные старые покрышки, лопата — и определил точку, где стоял вчера и протирал глаза. А Паша вытирал мне кровь с лица.

Я неторопливыми шагами прошел к этому месту, остановился, замер и уставился перед собой. Реальный пейзаж наложился на выползший из глубины памяти смутный образ. Они совпали, за одним исключением. Вчера мои пьяные глаза сначала зафиксировали фигуру Паши передо мной, а уж затем — кусок кирпичной стены, покрышки и прочий мусор.

Мусор остался, его даже стало больше. Человека не было. Человек уже никогда не встанет здесь. Он вытер мне кровь с лица, он вытащил меня из пьяного месилова, где упавшего обычно затаптывают до полусмерти. И если последовательность событий в этом мире действительно определяется хитрой теткой по кличке Судьба, то ее надлежало привлечь к уголовной ответственности за преступные действия, совершенные с особым цинизмом — Зачем сводить вместе двоих людей при обстоятельствах, которые заставляют проникнуться друг к другу доверием, а потом убивать одного из них, обрекая другого на муки от сознания неоплаченного долга?

Хороший вопрос. Из тех, ответа на который ждать не приходится. Все самые важные ответы добываются собственным потом и кровью. Иногда крови бывает слишком много. Любопытство в таких случаях становится разновидностью самоубийства.

Ну и черт с ним. На улице было слишком прохладно, и я вернулся в бар.

По моим расчетам, Рафик уже должен был вернуться из сортира. Или где еще он там прятался?

Конечно, проще было подкараулить его у писсуара и двинуть зажатыми в кулак монетами по затылку. Не слишком сильно, чтобы обладатель зеленого пиджака не вырубился, а был в состоянии поддерживать беседу. С другой стороны, если Рафик окажется слишком крепким, да еще и позовет на подмогу корешей, то меня просто размажут по стенке.

Окон в здешнем туалете не было. А при разговоре за столиком у меня всегда будет путь к отступлению. Вопрос лишь в том, на какой секунде разговора мне этот путь Срочно понадобится.

Рафик сидел ко мне спиной, а двое его приятелей в лицо меня не знали, Я сел рядом с Рафиком, и их лица изменились.

— Сидим спокойно и не дергаемся, — провозгласил я программу сегодняшнего вечера. — Потому что пальцы Рафика в надежных руках, и эти пальцы будут немедленно переломаны, если кто-то из вас попробует встать. — Для пущей убедительности я чуть ужесточил хватку, что немедленно отразилось на лице Рафика.

— Сука! — плачущим голосом пожаловался Рафик. — Надо было тебя вчера убить…

— Поздно, — сказал я. — Сегодня этот номер уже не пройдет.

— Не, ну мы, конечно, посидим, — сказал один из Рафиковых приятелей, обменявшись взглядом с друзьями. — Мы посмотрим, что ты за крутой парень.

Посмотрим, что из этого выйдет. Ты тоже не дергайся. Потому как мы тебе не только пальчики переломаем, мы тебе башку оторвем.

— Вот и договорились, — кивнул я. — Рафик, дорогой, — обратился я к соседу. — Где твой приятель Гоша?

— Где-где! — фыркнул Рафик. — Дома, где же еще!

Клешню свою в гипсе нянчит… Ему же вчера тут крепко вломили. Тот мужик в пальто. С которым вы потом слиняли. Так что, парень, — Рафик даже улыбнулся, — ты пока гуляй, выпендривайся… Но как Гоша залечит клешню, ты лучше спрячься получше и носа не показывай. Потому как Гоша тебе точно голову оторвет и будет ею в футбол играть! Настроение у него вчера было как раз такое…

— Этот хмырь что-то не поделил с Гошей? — уточнил второй приятель Рафика, глянув на меня холодными серыми глазами.

— У меня нет никаких дел с вашим Гошей, — ответил я, не желая оправдываться, но желая объясниться. — Я ему просто не понравился.

— За это он обычно убивает, — сказал приятель Рафика. — Так что ты лучше сматывайся. И начинай это делать прямо сейчас. Въехал?

Я вздохнул. Что утомляет в общении с людьми этого круга, так это их непреходящее желание тебя запугать. Просто мания какая-то. А поскольку общаться с такими типами мне приходилось частенько, то в результате сам собой выработался иммунитет. Я реагировал не на их страшные слова, а непосредственно на телодвижения. Пока все было в пределах нормы. Пальцы моей правой руки сжимали монетный столбик, левая рука удерживала вывернутые пальцы Рафика. Все при деле.

— В общем, так, — сказал я. — Рафик, куда ты вчера направился из этого бара, после того как пришел в себя?

— Пошел в задницу, — жизнерадостно ответил Рафик. — Ты что, мент, чтобы меня допрашивать?

— А без ментов ты разговаривать не будешь? — уточнил я. — Я это спрашиваю, потому что менты с удовольствием за тебя возьмутся. Так, как они это умеют: завалятся сюда компанией человек в двадцать, в масках и с автоматами, разложат тебя на полу мордой вниз и слегка попинают. Своими тяжелыми ботинками. А потом уже начнут с тобой разговаривать. У тебя есть и такая перспектива.