Но ничего не произошло. Наши акробатические номера остались без аплодисментов. Тягостное молчание прервал Гарик — он приподнял голову, осмотрелся кругом и негромко произнес:

— Костя…

— Чего изволите? — отозвался я из-под лестницы, одновременно пытаясь нашарить в темноте выроненную резиновую дубинку. Когда из темноты то и дело норовят вас застрелить, лучше все-таки иметь хотя бы резиновую дубинку, чем не иметь ничего.

— Ни хрена не вижу. А ты?

— Аналогично.

— А где Леха? Где остальные наши? Ты их видел?

— Под лестницей их нет, — с иронией ответил я, но в следующую секунду моя рука наткнулась на что-то, и это что-то вовсе не было резиновой дубинкой. Меня прошиб пот.

— Костя? — с тревогой спросил Гарик и медленно встал с земли. Я молчал, мой язык прилип к гортани. Неуверенными движениями я ощупывал то, что нашли мои руки в темноте.

— Костя? — снова спросил Гарик. — Что случилось? А?

Мне нечего было сказать в ответ. Слишком темно было здесь, слишком дрожали мои пальцы. Потом раздался еле слышный щелчок, и в руке Гарика загорелся немыслимо яркий свет.

— Где ты тут? — спрашивает Гарик, светя фонариком.

— Здесь, — с трудом произношу я, приваливаясь к стене склада. — Сюда посвети…

Луч бросается ко мне, в полосе желтого света появляется лестница, потом мои ботинки, а потом…

— Черт, — говорит Гарик — Черт — Это же…

Он мог и не говорить. Я знал, кто это. Леха неподвижно лежал на холодной осенней земле, а та впитывала его кровь. Леха был еще горячим, но земля оказалась сильнее — вскоре и Леха станет таким же холодным.

— Этот гад не мог далеко уйти! — произносит Гарик и бросается от склада в темноту, сжимая пистолет в одной руке и фонарик в другой…

— Стой! — напрасно ору я ему вслед:

— Если мы начнем поодиночке гоняться в темноте за убийцей, то вскоре окажемся рядом с Лехой. — Гарик, стой!

Гарик выключает фонарик и поэтому мгновенно исчезает из виду, растворяется во мраке ночи. Я прислушиваюсь к окружающим меня звукам: где-то далеко раздается ровный шум автотрассы, так же громко шумят деревья, чьи ветви шевелит ветер. Темнота издавна пугала человека.

Всегда трудно встать и пойти навстречу неизвестному и невидимому.

Особенно когда знаешь, что оттуда вполне могут засадить по тебе из двух стволов.

Я так и не нашел свою дубинку. На ощупь подобрал обломок деревянной рейки, ухватил ее поудобнее, двинулся вперед. Мне казалось, что Гарик ушел именно в эту сторону, но уже через пару шагов стало понятно, что со всех сторон меня окружала однородная, лишенная ориентиров темнота, и Гарик, возможно, двигался совершенно в другом направлении.

Мои шаги делались все медленнее, мне было все труднее заставлять себя отрывать подошву от земли, сгибать ноги в колене… Все труднее. У меня глаза вылезали из орбит, но я все равно не различал ничего впереди себя.

Оставалось лишь помахивать рейкой для самоуспокоения.

Так я и стоял, уставившись в темноту. Я не видел там никого, но и без того знал, что темнота враждебна. Скоро мне стало казаться, что кто-то наблюдает за мной. Кто-то сильный и хитрый, умеющий быть невидимым. Кто-то, кому нравится оставаться вне поля зрения, кому нравится забавляться с людьми, прежде чем напасть на них — неожиданно и свирепо.

И когда я почувствовал движение слева от меня, то, не раздумывая, послал туда рейку, держа ее на уровне собственных плеч. Раздался треск, рейка сломалась, столкнувшись с чем-то твердым. За треском последовал вскрик удивления и боли, а значит, это был человек. Обломок рейки в моей руке оказался чересчур коротким, чтобы достать цель во второй раз, но я упал на колени и вытянул руку изо всех сил вперед, стараясь задеть невидимого врага по ногам…

И вроде бы мне это удалось, но, как только конец рейки коснулся чужого тела, тут же гром и молния пронеслись над моей головой, обжигая кожу на затылке. Я упал грудью на землю и перекатился в сторону. Невидимка нажал на курок еще раз, но оружие издало лишь щелчок.

— Твою мать! — прозвучал в темноте яростный шепот, и я удивленно приподнялся.

— Гарик? — осторожно спросил я.

— А это кто еще? — так же осторожно поинтересовался Гарик. — Ты, что ли, Костя?

— Нет, Жан-Поль Бельмондо! — яростно крикнул я, забывая про враждебную темноту, окружавшую нас.

— Ты же меня чуть не прибил!

— А ты что, по головке меня хотел погладить своей дубиной? Ты первый меня саданул! — не менее яростно ответил Гарик. — Кретин! Болван! — Он подскочил ко мне вплотную, когда уже не требовалось никакого освещения, чтобы понять — да, это именно Гарик. Это именно он трясет перед носом пистолетом, зажатым в кулак. Того гляди, разобьет мне нос.

— Ну так что? — перебил я. — Где остальные?

Гарик замолк. Рука с пистолетом опустилась.

— Остальные… — произнес он устало.. — Я нашел Тихонова. Там, у машины.