— Ты хоть изредка задумываешься над тем, что творишь? Над последствиями? — уже почти обычным тоном завершил монолог эрлан.

— А зачем? Обсужу с Гайдором всё сразу.

— Твоё Благословение — это большая ответственность…

— Неужели дан`айр Патрик тоже такой зануда?

— Демиан! Послушай меня.

— Ещё одна вдохновляющая речь? Сам сочинял или Верховный дед?

— Да чем же мы прогневали дан`айров, что они послали нам такое?

Демиан похлопал в ладоши:

— Патетики маловато, но неплохо. Чаще тренируйся и сможешь вести рыцарские церемонии не хуже деда.

Редорт было вспыхнул снова, но заставил себя успокоиться.

— Я склонен согласится с зелёными…

— Соглашайся, только не ори! Вон кота напугал! — Демиан вытащил несчастного Бальта из подушек. Потом поднялся.

— Идём, горе моё! — велел Патрик.

— Я прилечу при первой возможности, — шепнул девушке Ленокс. — Дели пока присмотрит за тобой. Не делай больше глупостей.

— Я постараюсь.

Делия была рада, что Демиан покинул дом под надёжным присмотром Редорта.

— А где Нетти? — вспомнила Лис.

— Её отвели в голубую комнату в левом крыле. Наверное, ей подойдёт какое-нибудь из твоих платьев. — Леди Гис была на голову выше Алисы, и в её наряде Нетти бы утонула.

Лис позвала горничную, выбрала одежду для подруги и отправилась в гостевую часть дома.

Нетти пребывала все в том же шоковом состоянии. Лис решительно влепила ей пощёчину. Щека подруги вспыхнула, зато глаза приобрели осмысленного выражение.

Алиса решила сначала объяснить произошедшее, а потом уже заняться бытовыми вопросами. Антуанетта с трудом верила рассказу, но реальность подтверждала слова подруги: они явно покинули монастырь, и их окружали самые настоящие эрланы.

Постепенно жизнь входила в привычную колею. К Алисе вернулась любовь к жизни, она с удовольствием нянчилась с маленьким Аландором, болтала с Дели и Нетти, писала письма брату. Делия также регулярно посылала записки Симу, а утром требовала свежую газету. Она очень переживала из-за войны и расстраивалась из-за зелёных земель, которые подвергались особенно стильным атакам тхарлов. Алиса видела, что Дели иногда украдкой плачет. Но не знала, чем утешить. Как-то леди Гис призналась подруге, что она из Рондора.

— Как говорит Сим, зелень несчастная. Веришь ли, я уже и забыла об этом. А вот сейчас…

— Я знаю, Дели. Я видела твоего отца на большом приёме.

— Сим рассказывал про него. Я так боюсь за всех них. А папа уже совсем не молод.

— Он очень любит тебя. И делал для Хёллендола всё, что мог. Может, напишешь ему?

— Закончится война — напишу! А может, даже поеду. Ты со мной?

— Конечно! Я ведь не была в Рондоре, — Лис вспомнила, что за встреча испортила день предполагаемого визита. Как Барбара могла? Она же послала Лис в ловушку. За что?! Или она поверила, что это вернёт ей здоровье?

Про судьбу Андриса никто ничего не знал, Алиса надеялась, что с ним всё в порядке. Но выяснить ничего до окончания войны не представлялось возможным.

Один день сменялся другим, почти как раньше, только Лис перестала выходить в город днём, а гуляла в шляпке с вуалью лишь тёмными вечерами. Она стыдилась рубца, и хоть волосы уже немного отросли, смотрелись смешными. Нетти чувствовала себя пока неуютно в Хёллендоле, но признавала, что здесь гораздо лучше, чем в их последнем пристанище.

Прошёл месяц. Рокруанки уже не вздрагивали при звуках полуденного колокола, так похожего на монастырский. Алиса старалась поскорее забыть поездку на Рокруа, хотя зеркало всё помнило. «Зато я жива! И среди друзей!» — но как бы девушка ни бодрилась, она сильно переживала из-за изуродованной щеки. Теплилась надежда, что со временем шрам станет менее заметным.

Ранним утром что-то разбудило Лис. В доме царила сонная тишина. Однако сердце бешено стучало в груди. Алисе показалось, будто кто-то её зовёт.

Она оделась и спустилась на первый этаж, заглянула в гостиную. Высокая фигура тут же встала ей навстречу.

— Сим!

— Мои извинения, нет.

Алиса узнала голос Дайрана. Вот уж кого не ожидала она увидеть в Хёллендоле! В немом изумлении уставилась на эрлана. Как и все военные в эти дни, он выглядел потрёпанным и усталым. Глубокие тени залегли вокруг глаз, суровые черты заострились. Волосы были небрежно стянуты в хвост. Но его лицо осветилось улыбкой, когда он увидел девушку. И его не смущали ни уродливый шрам, ни дурацкая причёска. Элеондор приблизился, мягко обнял её.