— Цапнут, и останешься без пальчиков.

— Есть ату. — Жалобным голоском пожаловался Никас.

Мы с Айрис переглянулись.

— Я думаю, кому-то надо остаться на этой поляне, а кому-то идти за рюкзаком. — Предложил я. — Если прилетят, скажите, что мы скоро придем.

— Так у вас же маяки? — Напомнил отец.

— Сдается мне, они не работают. — Я отцепил устройство от брюк и передал отцу. — Сигнальная лампа не горит.

— Так это могла только лампа перегореть. Без них у нас и защиты от микробов не будет. — Отец вернул прибор назад и проверил свой. — У меня тоже не горит. У кого-нибудь горит?

Оказалось, что сигнальные лампы не горят у всех.

— Ни респиратора, ни капсулы. — Айрис сжала губы. — Не хватало заразу подхватить. Смотрите, чтобы Никас ничего в рот не тащил. — Предупредила она остальных нянек.

— Тогда не будем терять времени. — Отец решительно поднялся. — Мы с матерью идем за рюкзаком, а вы проверьте, что там осталось от разбитой машины.

— Давайте не будем разделяться. — Испуганно произнесла Вестлина. — Не хватало потом искать друг друга до следующей ночи.

— Мам, не будет следующей ночи. Нас заберут. — Айрис взяла мать за плечо. — Паника наш первый враг. Но насчет не разделяться, я с тобой соглашусь. Идемте к месту катастрофы, а потом за рюкзаком. Будем ждать на той поляне, на которой нас высадили, чтобы не думать, что мы забрели не туда.

— Айрис права. — Поддержал я жену. — Что-то мне подсказывает, что в той трясине живет зло. — Я имел в виду светлый участок леса. — Надо держаться от него подальше.

Наше предложение не стали оспаривать. Всем своим табором направились в лес. Прошли мимо проросшего зеленью кабана. Хищное растение оплело его корнями, как паутиной, высасывая соки.

— Я уверен, что плоды этого растения опасны только ночью. Днем это безобидные ягоды. — Предположил я на основе выводов о мироустройстве этой планеты.

— Я бы не стал проверять твои догадки. — Ухмыльнулся отец.

— Никто не станет ничего есть. — Мать испугалась, что мы по своей мужской глупости неверно оценим опасность.

— Конечно, не будем, мам, это шутка. Я просто пытаюсь выгнать из себя нервное напряжение.

— Я все равно буду на чеку. — Пообещала она.

Мы вошли в лес. Я спустил Никаса с шеи и посадил на руку. Чем глубже мы заходили в чащу, тем легче становилось идти. Кустарники и трава не могли отвоевать себе жизненное пространство под плотными сводами деревьев. Земля, свободная от них была покрыта слоем старой прелой листвы и разлагающихся веток. Зато деревья без конкурентной борьбы с другими видами, раскидали свои ветви во все стороны. Что ни дерево, то целый мир. Мне показалось, что на могучих ветвях в нижней части кроны растут другие виды растений, тянущиеся к свету тонкими стебельками. А с верхних ветвей свисали зеленые шланги лиан, покрытые зеленым пушком мха.

На каждом дереве и под ним сидели по нескольку медведеобразных животных, лениво взирающих на нас. Они монотонно набивали желудки листвой и плодами, будто еще не проснулись окончательно. Нигде я не увидел остатков ночного пиршества, хотя слышал его отчетливо. Мелкие птички плотной стаей носились у самой земли, внезапно взмывали вверх, как атакующие истребители, делали коллективную «горку» и резко пикировали к земле, иногда огибая ветки деревьев. Я не сразу понял причину их сложного танца, пока не увидел на некоторых стволах деревьев странные темные пузыри. При приближении птичьей стаи они раскрывались и выстреливали вверх темным облачком. Я решил. Что это семена, которые потом разносились птицами.

Днем, в принципе, лес выглядел очень миролюбиво и вызывал у меня интерес, как у естествоиспытателя. Невозможно представить, что десяток минут назад тут творился кровавый пир ночных обитателей. Мне стало интересно узнать, куда прятались дневные животные, чтобы их не нашли хищники. Или же природа специально погружала их в непробиваемый сон, оставляя жизни случайному шансу. Умереть во сне, не просыпаясь совсем не страшно. Возможно, дневные животные даже не подозревали о существовании ночных, и страшно удивлялись, когда проснувшись, обнаруживали, что кто-то исчез. Правда, у этих «медвежат» выражения лиц были настолько нейтральными, как у людей на мощных антидепрессантах, что они запросто могли не помнить о том, что происходило до сна.

Потянуло горелым. Вначале мы увидели прореху в кроне деревьев, а потом нам попались первые обломки рухнувшего челнока: декоративные элементы, вроде подсветки, а так же выдвижные элементы шасси. Вскоре мы нашли и сам челнок. Он упал на дерево, сломал его, соскользнул и уперся торцевой частью. От удара она ушла в землю. В корпусе челнока имелось ровное круглое отверстие прожженное высокотемпературным пламенем. Его края еще светились красным, источая резкий запах горелого металла.

— Там внутри ничего не будет. — Предвосхитил отец наши ожидания. — Выгорело.

— Я загляну. — Мне хотелось убедиться в этом на сто процентов.

— Уши себе не сожги. — Буркнул отец, обидевшись, что я ему не поверил.

Я забрался по дереву на достаточную высоту, пробрался по веткам к челноку и осторожно просунул голову внутрь дыры, от которой нестерпимо пекло. Внутри челнока нечем было дышать. Стоял густой запах сгоревшего пластика, от которого слезились глаза. Я задержал дыхание и напряг зрительные модификации. Через несколько секунд мне удалось разглядеть, что отец был прав. Выгоревшее нутро транспорта, обгоревшие останки корпусов сидений и сажа на дне и по стенам.