— Хирург — не моя субличность, — перебил я. — Этот ублюдок существует, и он явно знает обо всём происходящем в разы больше вашего. А я даже не знаю, что означает этот крикун, который преследует меня, и почему я так его боюсь, хотя он, похоже, ни разу не хочет мне зла.

Они молчали. Они всегда молчали, как студент на семинаре, который не знает ответа. Почему-то никто и никогда не говорит: «Я не знаю». Все стоят и молчат, пока препод не устанет изливать желчь и не разрешит сесть.

И вдруг я понял, что они — Хранители — смотрят на меня так же, как я — на них. Я ничего не понимаю в этой их вселенной, а для них я сам — непостижимая вселенная.

— Ладно, — миролюбиво сказал я. — Что дальше?

— Дальше? — откликнулась «моя» Хранительница. — Ну… Ты чуть не убил себя одной лишь силой воображения. Когда это станет реальным, когда все твои фантазии и воспоминания облекутся в плоть и кровь, всё станет хуже в тысячу раз. Так что… я не знаю, что дальше.

— Я не про моральные терзания спрашивал, а про порядок действий. Как заманить в ловушку Гниль?

— Сперва эту ловушку нужно создать, — сказал дерзкий Хранитель. — Ты построил выдающуюся модель, но — лишь модель. Если опустить подробности, то нам нужно накачать её энергией так, чтобы она стала реальной.

— С энергией, как ты сам понимаешь, напряжёнка.

— Даже после выходки Ликрама Место Силы остаётся в трудном положении в плане энергии.

— К тому же, из-за него уровни теперь заполнены на сто процентов и выше, их нужно зачистить.

— После того, как ловушка будет создана, мы сможем приступить к самой интересной части…

В этом обмене репликами не участвовала только «моя» Хранительница. Но теперь она вдруг почти закричала, заставив остальных замолчать:

— Да одумайтесь, вы! Мы понятия не имеем, с чем столкнулись. Стопроцентная ловушка — слишком хорошо, чтобы быть правдой! И что происходило там? Мы этого даже близко не понимаем! Что-то рвётся сюда из-за грани…

— Сюда рвётся Чёрная Гниль! — оборвал её дерзкий Хранитель.

— Хрена с два это Чёрная Гниль! — взвизгнула «моя» Хранительница. — Я понятия не имею, что это, но для него Чёрная Гниль — футбольный мячик, который можно в субботу попинать с друзьями после пары банок пива! Крейз, почему этот парень, Кет, так тебя напугал? Я фиксировала настоящий ужас. Но если бы в детстве ты действительно пережил такой ужас, у тебя осталась бы серьёзная психотравма, ты не был бы таким, какой ты есть.

Я медленно поднялся. Ноги перестали дрожать. Изменённый энергетическими токами Места Силы организм быстро приходил в норму, или какое-то её подобие.

— А я вообще не помню этого Кета, — сказал я. — Помню только этот конкретный случай, с коктейлем Молотова и роддомом. Чем закончилось — понятия не имею. И… — Набрав воздуху в грудь, я высказал то, о чём думал уже давно: — И я не вполне уверен, что даже это — помню. Оно живёт у меня в памяти, но… оно не похоже на память. Не знаю, как объяснить.

Они молча смотрели на меня, переваривая услышанное.

— Но это ведь и не фантазия, — тихо сказала другая Хранительница. — Всё, что ты сочинял до этого — рядом не стояло. Это что-то иное.

— Если не воспоминание и не фантазия, то — что? — спросил тихий Хранитель.

— Диссоциативное расстройство, — сказала «моя» Хранительница. — Вот как это называется. Может быть, это — память или фантазия одной из субличностей. В любом случае, одно мы выяснили наверняка: Крейз нездоров. Его психика работает с нарушениями. Если мы начнём работу с такими исходными данными, результат будет непредсказуемым. Я говорю «нет».

Она плавно, красиво отвернулась, сложив руки на груди.

Дерзкий Хранитель сказал извиняющимся тоном:

— Крейз, если она против — мы ничего не сможем сделать. Даже то, что нас всего четверо — уже проблема, а если отказывается она…

— А что может случиться? — усмехнулся я. — Ну, в самом крайнем случае? Мы все умрём? Так, поправьте меня, если я ошибаюсь, к этому всё идёт при любых раскладах. Мы все уже лежим в гробу, а по крышке стучит земля. Ты правда считаешь, что ситуацию реально сделать хуже?!

Я выкрикнул последний вопрос, и «моя» Хранительница обернулась.

— Да, — сказала она. — Не проси от меня объяснений, их нет. Но я уверена, что ситуацию можно сделать хуже. Сейчас у меня такое чувство, будто я всю жизнь смотрела на пятиугольник, начерченный на листе бумаги. А теперь у него открылось ещё одно измерение. Возможно, даже не одно. Можешь меня хоть как презирать, Крейз, но мне, чёрт подери, страшно. Страшно, как никогда в жизни. Я предпочту, чтобы меня пожрала и изменила Чёрная Гниль, чем столкнуться лицом к лицу с тем, что ломится оттуда… из областей, для которых не существует названия в наших языках.

Алеф ждала меня на галерее. Я молча сжал её руку, и мы вместе зашагали к нашей палате.

— У тебя кровь на лице, — тихо сказала Алеф. — Даже не знаю, стоит ли спрашивать, что случилось… Ты что, подрался с Хранителями?

— Нет, — улыбнулсяя. — Строил нам выход на свободу и… слегка травмировался.

— И каковы наши перспективы?

— Как всегда — сомнительны.

— Это хорошо. Тогда я спокойна.

Я покосился на неё. Нет, не издевается, серьёзная. Я усмехнулся, Алеф отозвалась эхом, и через секунду мы в голос расхохотались. Наш смех эхом разносился по больничному цилиндру.