Директор положил мышь на грудь Елены Ивановны, чем вызвал у неё неописуемый восторг, и взял огрызок доклада. Пробежав по нему глазами он с удивлением уставился на Хомячкова.

– Вы идиот? – только и смог спросить он.

– Я здесь уже давно работаю. А что, что–то не так? – Хомины глаза излучали победный марш.

– Вы здесь написали, что я дал указание организовать в вашем отделе цех по пошиву варежек из хомячков. Так?

– Совершенно верно, но я внес некоторые коррективы. Мне стало жаль бедных грызунов, и я подумал, а почему бы не заняться их дрессировкой. Разучить какую–нибудь песенку, или танец, организовать выступления, гастроли. Я где–то читал, что эстрадные певцы очень хорошо зарабатывают, а чем наши хомячки хуже? Вот и будет дополнительный доход для института. Как Вам идейка?

Директор с минуту глядел на Хомячкова, и сопел как дореволюционный паровоз, затем круто развернулся, и прокладывая себе дорогу сквозь служащих и грызунов, ринулся из кабинета.

Ближе к обеду, когда порядок в НИИ был в большей степени восстановлен, а новоиспеченные звезды шоу бизнеса водворены на место т. е. в сумку, Хомячков с папкой бумаг под мышкой, и строгим выговором в деле вернулся в свой родной отдел.

– Ну как кресло начальника? – скрывая не совсем сочувственные улыбки поинтересовались сослуживцы.

– Ничего, довольно удобно. – честно признался Хома усаживаясь на свой скрипучий стул.

– А что же тогда Вам в нем не сиделось?

– Директор оказался ретроградом. Ничего не понимает в пении хомячков. – тяжело вздохнул Хома и щёлкнув мышкой погрузился в не совсем понятный ему мир цифр.

– Все! Хватит! – воскликнула Фаня, ударяя мужа ложкой по затылку. – Надоело каждое лето проводить в душном пыльном городе. Хочу на курорт! В крайнем случае за город, на природу.

– Потерпи, дорогая, вот пойду в отпуск, тогда и поедем, – ответил Хомячков, потирая ушибленное место левой рукой, а с правой незаметно стирая варенье о скатерть.

– Ха! Тебе же отпуск дают, когда медведи уже десятый сон видят!

– Ну, тога мы купим тебе путевку и ты поедешь отдыхать одна.

– Милый! Твоих денег хватит только на рекламный буклет. Поэтому пальмы и море я могу увидеть только в двух случаях: во сне и по телевизору.

– Ну почему же? У нас еще есть отличные открытки с их изображением, ответил Хома.

Но по выражению ее лица понял, что предложение посмотреть эти фотографии ей не понравится.

– Решено! – сказала супруга, удерживая за воротник пытавшегося улизнуть из–за стола мужа. – В субботу мы едем за город.

– Хорошо, – согласился супруг. – Посидим в кафе, съедим по мороженому. Одену тот светлый костюм, что ты мне купила пятнадцать лет назад. Я, ведь, его так ни разу и не одел никуда.

– Да ты дальше булочной нигде и не был!

– Да? А на работу?! Мне ведь целых пять остановок ехать!

– Ага. Туда ты едешь еще спишь, а назад кроме затылка впередистоящего ничего не видишь. Все, я сказала, в субботу за город!

И вот настала суббота. Всю неделю он основательно готовился к ней: прочел все книг о диких животных в основном о львах, тиграх лонах и носорогах, в ванной учился преодолевать бурные потоки горных рек. А когда в одной передаче он увидел, как аборигены добывают огонь путем трения деревяшки, он выломал ножку у табурета и вертел ее до тех пор, пока она, с помощью жены, не огрела его по спине.

С вечера он упаковал рюкзак, в который положил: зонт на случай дождя, шубу, если вдруг станет холодно, упаковку спичек и сломанную табуретку, чтобы развести костер, огнетушитель, а вдруг пожар, ночной горшок и рулон туалетной бумаги, ледоруб вдруг придется рубить лед, спиннинг, жена сказала, что хочет поймать бабочку, светильник, если останутся ночевать и русско–английский словарь на случай, если заблудятся. В общем, выходной он встретил основательно подготовленным.

Утром будильник поднял их в шесть ноль–ноль. Фаня вскочила, натянула на мужа спортивный костюм и галстук, втолкнула в его зевающий рот бутерброд и, не дожидаясь, пока он откроет глаза, потащила на вокзал.

– О, какой длинный трамвай! – пробормотал просыпающийся Хома, втискиваясь в электричку.

– Садись, троллейбус, ты мой, – ласково сказала жена, хлопая рукой рядом с собой.

В это время электрика тронулась, а вместе с ней и Хомячков, который, зацепившись за свой рюкзак, оказался на полу в проходе, довольно далеко от нее.

– Ты чего там разлегся? – спросила она.

– Следы изучаю, – буркнул Хома, потирая ушибленную коленку.

– Иди сюда, следопыт, – позвала Фаня.

В этот день ничто не могло омрачить ее хорошего настроения. Через два часа Хомячковы уже стояли на опушке леса.