– Видимо, действительно, всё серьёзно, – говорит он, не спуская с меня своего пристального взгляда.

– Он не поймёт. У нас нет шансов.

– Ты слишком долго возишься с ним, поэтому так и получилось. Разберись с ним раз и навсегда, и мы уедем, обещаю. Погостишь у родителей неделю, а дальше рванём, куда глаза глядят.

– Нет …

Вадим напряжён до предела. Сильнее вжимает меня в холодную сталь, нависая сверху.

– Что значит, нет?

– Я не могу больше этим заниматься. Вадим прости, но это последнее задание.

– Ты сейчас шутишь? То есть, появился какой-то мудак на горизонте, которому ты на хрен не нужна, и ты решила дать заднюю.

– Нет, Вадим…

– Что значит, нет? Ты меня слышишь, Полина?

– Я не из-за него. Я просто хочу жить нормальной жизнью. Хочу, в конец, завести себе парня, да и, элементарно, сходить с подругами погулять. Тебе не кажется, что мы заигрались? Это уже не шутки , Вадим!

– Раньше ты на такую жизнь не жаловалась, – буквально выплёвывает он мне в лицо. Давай, заканчивай со своим Александром, и вернёмся в Самару, обещаю. Можешь гулять, даже парня себе на месяц завести. Спорим, тебя и на месяц не хватит? Ты не такая, чтобы из-за временной интрижки лишиться хорошего дохода. Одно твоё платье стоит больше, чем месячная зарплата любого среднестатистического сотрудника. Ты готова так жить? А твои салоны красоты , красивая жизнь? Готова в раз всего лишиться ? Твоя тётя и мать беспомощные, у тебя на шее сидят. Думаешь, я не вижу, что ты каждый месяц пересылаешь им кругленькую сумму. Очнись, Полина, ты хочешь лишить их всего?

Я молчу. Не знаю, что ответить. Запуталась настолько, что реально не понимаю, как выйти из этого угла, в котором я сейчас прячусь.

– Вот видишь, малыш, я прав.Ты такая, какая есть. Дерзкая, смелая , и на всё готова, чтобы помочь своим близким. Хочешь, мы в Мексику рванём? Покончим с этим Германом и улетим ? Ну же , неужели ты из за временной интрижки дашь заднюю?

Он прав. Вадим всегда прав. Я такая, какая есть , и меня не переделать. Нужно закончить начатое и двигаться дальше.

Чуть позже я несусь на огромных каблуках в сторону лифта. Поправляю на ходу пиджак так, чтобы он не съехал на бок и, ненароком, я не явила миру и здоровенному охраннику у входа свою, рвущуюся наружу, грудь. Вот бы он позабавился, если бы грудь, ненароком, оголилась. Наверное, после такого случая, ему бы пришлось записаться к психотерапевту. Ему же сорок восемь, Полина. У него, явно, сердечко дало бы сбой.

Эти все шальные мысли крутятся у меня в голове, пока я вижу спину парня, заходящего в лифт, и медленно закрывающиеся створки. Я просовываю свою изящную ногу в последний момент, потому что время на исходе. Опоздай я ещё на немного, и Герман устроит скандал. Мало ли, в каком он настроении сегодня.

Разжав, из последних сил, эту долбанную дверь, я влетаю в лифт и, подвернув ногу, лечу прямиком. Да, да, именно, на самого господина Германа. В последний момент замечаю его, чуть ли не выпадающие из орбит от изумления , глаза. Он подхватывает меня на лету, мы, буквально, отлетаем с ним в самый дальний угол кабинки.

Чёрт возьми! Как всегда, удача, явно, не мой конёк .

– Я, конечно, ждал эффектного появления, – хрипит он, тесно прижимая меня к себе, – но не настолько.

– Извините, Александр Андреевич, я боялась опоздать, – произношу от шока первое, что лезет в голову.

Я делаю шаг назад, потирая ушибленную руку, и замираю на месте.

Его взгляд устремлен вниз, а именно, в сторону моей груди. И оттого, как он издаёт надсадный вдох, я понимаю, что что-то не так.

Пуговица. Мать твою! Моя пуговица у него в руках. Я тянусь к пиджаку, чтобы, по инерции, прикрыть грудь, а потом меня осеняет.

Я же для этого сюда и пришла.Секунда… две… три…

Я собираюсь, мысленно, улыбаюсь и протягиваю к нему свою руку.

– Оторвалась, какая жалость. Отдайте, пожалуйста, попробую пришить. У вас же есть в кабинете нитки с иголкой?– Актриса из меня сейчас отменная. Я достойна премии Оскар, за старания. Даже язык прикусываю от переизбытка эмоций.

Герман как будто язык проглотил. Вижу по его напряжённой челюсти, что он ведёт какую-то внутреннюю борьбу, и просто забираю из его рук пуговицу. Отвернувшись, я прижимаю к себе пиджак и нажимаю кнопку лифта.

У меня созрел хитрый, военный план.

Босс просто не доживёт сегодня до вечера.

Лифт дёрнулся вверх, но не успел и секунды проделать своего расстояния. Герман просто стучит кулаком по кнопке, и лифт со скрипом останавливается.

Меня всю трясёт. Я медленно разворачиваюсь, всё еще продолжая сжимать руки на своей груди, и изучаю его отражение в большом зеркале. В секунду в его глазах загорается нечто тёмное, и весь кислород покидает мои лёгкие.

Я ощутила, как он надвинулся сзади и стиснул мои плечи, а затем положил ладони на мои бёдра и, с силой, сжал их.