Шрифт:
– Что сегодня все на меня рычат? – пожал плечами Артур и продолжил примиряющее. – У меня скоро свадьба, Люсиль, я приглашаю тебя, пока на словах.
– Спасибо. Рада за тебя, – сухо ответила она.
– Кстати, я пригласил еще моего друга – художника, чью картину ты видела в моем кабинете. Кажется, он вызвал твой интерес. Он приедет и привезет свои работы.
– Познакомишь нас? – она успокоилась и видно вспоминала картину.
– Конечно. Возможно, он захочет написать твой портрет.
_______
В комнате Арианы остался аппарат, который не подключили к системе прослушки, он не работал, им не пользовались уже много лет. Так считал средний из Пеллерэнов. Коляска тихо проехала к занавешенному черными портьерами окну, там на подоконнике стоял телефон.
– Что у нас на сегодня, Ларре?
– Ваш брат сказал нам поймать мальчишку, чего бы это не стоило. Как нам поступить?
– Конечно, по возможности нужно выполнить его приказ, Ларре, но не до конца. Дайте пареньку понять, что ему угрожает серьезная опасность, а мой брат пусть считает, что только несчастная случайность не позволила вам сегодня схватить его.
– Не хотелось бы снова получить головомойку, я даже не знаю, как нам появится перед ним с известием, что упустили его.
– Терпение, Ларре, будет вознаграждено. Уверьте его, что вам помешала полиция, и что завтра вы его обязательно схватите.
_______
В ящике стола ждала книга, трудно было понять, почему странные рассказы вызывали такое волнение, казалось, под наклеенными буквами скрыто что-то другое, ради чего, собственно и задумана была книга. Хотелось содрать мелкие клочки, чтобы заглянуть глубже. Однажды несколько слов отклеились и соскользнули с листа. Под ними была пустота.
Книга открыта. Добрый художник
Звонка не было. У двери висел небольшой молоток странной формы, но явно предназначенный для забивания гвоздей. На синей краске филенки было нашкрябано мелом: «Стучите! Если никто не подходит – попробуйте открыть дверь! Стучите громче! Если не открывают – разбейте окно, залезьте в квартиру и берите все, что хотите!»
Взвесив в руке молоток, я подумала, что легкомысленно оставлять открытую дверь да еще вешать возле нее возможное орудие убийства. Я толкнула дверь, она открылась. В прихожей было темно.
– Есть кто-нибудь дома? – крикнула я в направлении светлеющего в конце коридора пространства.
Никто не ответил, я прошла вперед и остановилась на пороге мастерской, источавшей запах всевозможного масла. В дальнем ее углу кто-то зашевелился под испачканной красками тряпкой, и я увидела голову. Из-за густой щетины и синяков под глазами кожа на лице казалась серой.
– Который час? – промычал он, словно губы у него до того размякли, что не могли нормально двигаться.
– Почти полдень, – ответила я, понимая, что зашла напрасно.
– Что тебе нужно?
– Да ничего, – и тут я подумала, может, это не он. – Мне нужен художник Венсан Трене.
– Зачем?
– Он давал объявление…
– А, еще одна, возомнившая себя Венерой! – он съехал с дивана на пол.
– Про Венеру там ничего не написано. Значит, это все-таки вы.
– Я, – прокряхтел он, – Венсан Трене, опустившийся ублюдок, позорящий свою семью, – он поднялся на четвереньки.
– Мне до этого нет дела. Вижу, я пришла зря.
– Этого я не сказал, пока не разглядел тебя, – он встал и воззрился мне в лицо. – Господи! Где тебя так забрызгали краской?
Я не сразу поняла, что это он о веснушках.
– Вам не кажется, что шутка мне не по возрасту? Впрочем, вы настолько не в себе… Я понимаю, что никакой работы сегодня не будет.
– Раз ты пришла – будет!
– Вы пьяны. Я не хочу находиться в незнакомом доме наедине с пьяным человеком.
– Что ты понимаешь? Пьяным я был вчера, а сегодня называть меня надо не пьяным, а больным!
– Может, я ничего не понимаю, но я ухожу.
Он расхохотался.
– Твои реплики напоминают мне слова Алисы, попавшей в Страну чудес. – Пойдем-ка выпьем!
Я хмыкнула. В его глаза было неприятно смотреть, они слезились и были похожи на вытащенные из масла стеклянные шарики, обмотанные ворсистой красной шерстью.
– Нет! Выпьем кофе!
Он добрел до стула, уселся перед мольбертом спиной ко мне и стал лениво мазать кистью на этюде с рекой и пасмурным небом, изображая, что работает. Не поворачиваясь, он сказал.
– Вид у тебя такой, словно ты сейчас топнешь ногой, как трехлетний младенец!
Чтобы как-то примириться, я стала разглядывать картины.