– Здравствуйте, Лия, мы хотим с вами познакомиться!

– Очень приятно, - серьезно ответила Лия, - а кто вы такие?

Мы по очереди начали представляться, но Лия улыбнулась:

– Не надо, не надо! Я буду запоминать постепенно!..

Так, естественно и спокойно - а она все делала естественно и спокойно Лия стала полноправным членом нашей компании.

Мы звонили ей по телефону - сообщали время, когда придем на каток, иногда провожали ее все вместе до дома, но никто из нас в нее почему-то не влюблялся.

Лия была Лией - самой красивой, самой, пожалуй, умной из всех нас и немножко загадочной - и влюблялись мы в девушек попроще и попонятнее.

Однажды - это было в январе сорок первого года - еще задолго до закрытия катка Лия сказала мне:

– Знаешь, я что-то сегодня устала! Проводишь меня?

– Хорошо, - сказал я с некоторым недоумением, так как обычно мы уходили с катка самыми последними, когда оркестранты начинали запихивать в чехлы свои тромбоны и трубы, и один за другим гасли матовые шары-фонари.
– Сейчас я скажу ребятам!

– Не надо, - сказала Лия, - проводи меня один.

...Мы медленно шли с нею по дорожкам сквера. Мы шли, молчали, и веселые голоса, доносившиеся с катка, звуки музыки - словно подчеркивали тишину нашего молчания и поскрипывание снега под ногами. Неожиданно Лия спросила:

– Это правда, что ты пишешь стихи?

– Да.

– Прочти что-нибудь.

Я подумал и прочел стихи, которые когда-то хвалил Багрицкий - стихи о Тютчевской усадьбе в Мураново.

Стихи эти, как и большинство стихов той поры, у меня не сохранились, теперь я их уже и не помню, помню только одну строфу:

...А здесь с головы и до самых пят

Чужой нежилой уют,

Здесь даже вещи не просто скрипят,

А словно псалмы поют!..

– Еще!
– потребовала Лия. Я прочел что-то еще.

– А зачем ты работаешь в театре?
– спросила Лия.

Я пожал плечами:

– Интересно.

– Какая чушь!
– вздохнула Лия.

Мы подошли к подъезду ее дома, остановились. Лия посмотрела на меня снизу вверх - я уже вымахал тогда все свои сто восемьдесят три сантиметра и золотая Лиина голова едва доходила мне до плеча - и сказала:

– Мне понравились твои стихи... И вообще ты мне немножко нравишься! Но только ты как-то совершенно не умеешь думать!..

Она усмехнулась:

– Вот мне и придется хорошенько подумать - за тебя и за меня.

– О чем?
– тупо спросил я. Лия не ответила.

– Я позвоню тебе завтра, - сказал я.

– Нет, - сказала Лия, - ты не звони... Я сама тебе позвоню. Но, наверное, не скоро - когда все обдумаю.

Она оглянулась и неожиданно приказала:

– Поцелуй меня!

Являя собой вполне идиотское зрелище: в одной руке у меня был Лиин чемоданчик, а в другой руке - мой, - я наклонился и поцеловал Лию в холодную щеку и краешек губ. Она снова, снизу вверх, посмотрела на меня, засмеялась, выхватила свой чемоданчик, показала мне язык и убежала.

И все-таки я позвонил ей первым - позвонил и пригласил ее на премьеру "Города на заре".

– Хорошо!
– сказала Лия.
– Мне не хочется, но я приду!

...Когда закончился спектакль, я быстро разгримировался, переоделся и вышел в фойе, где кипела возникшая стихийно дискуссия: что-то кричал, размахивая руками, поэт Павел Антокольский, что-то гудел драматург Александр Гладков, ребята из ИФЛИ пели хором песню из нашего спектакля :

У березки мы прощались,

Уезжал я далеко,

Говорила, что любила,

Что расстаться нелегко!..

А Лия стояла в стороне, совсем одна, опершись локтями на подоконник, какая-то неправдоподобно красивая и грустная, в темном платье, в туфельках на высоких каблуках.

– Лия, - задыхаясь, сказал я, - поедем с нами, хорошо?! Мы сейчас все к Севке Багрицкому собираемся... Поедем?

– Будете праздновать?
– насмешливо спросила Лия.

– Да, - сказал я, - а что?

– А я не хочу с вами праздновать, - с необычной резкостью сказала Лия, - мне не понравился ваш спектакль! Мне не понравилось, как ты играешь!

Я обиделся и, как всегда, не сумел этого скрыть. В спектакле "Город на заре" я играл одну из главных ролей - комсомольского вожака Борща-говского, которого железобетонный старый большевик Багров и другие "хорошие" комсомольцы разоблачают как скрытого троцкиста. В конце пьесы я уезжаю в Москву где, совершенно очевидно, буду арестован.

– Вернее, мне не понравилось - что ты играешь!
– сама себя поправила Лия, увидев мое обиженное лицо.
– Как ты можешь - такое играть?! Я же говорила, что ты совершенно, совершенно не умеешь думать!.. И вот что еще я поняла, что у нас ничего не получится! Ты мальчишка, а я женщина...