И вот наконец появляется недовольная физиономия главного инженера, после недолгих разборок о неправильном подключении к эксплуатации и последней партии дефективных реле, все единодушно соглашаются послать тебя, Семёна Елдакова в командировку в город Н, исправить дефективный терморегулятор. Ты делаешь кислую мину с трудом сдерживая радость и с превеликим одолжением соглашаешься. За это, начальник обещает тебе поднять премиальные и обещает, что это последний раз.

Чтобы доехать до города Н, ты обращаешься к услугам железной дороги. На вокзале с трудом находишь свой поезд, бегая с вещами как угорелый по платформам, сомневаешься в правильно выбраном вагоне, находишь наконец своё место, которое уже кем-то занято. После долгих объяснений ты в конечном итоге начинаешь понимать, что они молодожёны и купили билеты в разное время, потому что хотели развестись, но теперь помирились и едут вместе в деревню к его родителям, на неделю и не могли бы Вы быть настолько любезным, чтобы пересесть на место одного из них которое находится в соседнем вагоне. Конечно отказать влюблённой паре в такой пустяковой просьбе неприлично и ты чертыхаясь про себя, тащишь за собой чемоданы набитые до отказа заботливой рукой супруги – одежда, тапочки, вьетнамки для душа, зубная щётка, смена обуви, зачем то свадебная фотография, колбаса, варёная курица и бутылка яблочного сока. И ты идёшь в соседний вагон и обессиленный падаешь на своё место. Через пару минут оказывается, что это место не твоё, а чужое, его хозяин, здоровенный детина, держит в руке, с пальцами как сардельки, билет и обьясняет тебе, что спутать цифру шесть с девяткой очень сложно и надо быть круглым кретином, чтобы это проделать.

После всех издержек железной дороги, поедания варёной курицы без соли, так как супруга забыла её положить в чемодан, ты спокойно засыпаешь под равномерный стук колёс, чувствуя себя предельно честным и свободным.

По прибытию на вокзал поезд ворчит и фыркает словно слон на водопое. Еще окончательно не проснувшись, пассажиры сонно толкаясь спешат на выход таща за собой чемоданы и кошёлки. Обычное утро на вокзале города Н.

Затем полчаса езды на заднем сиденье автобуса от вокзала до места назначения. Наконец, пригород незнакомого города и его овощехранилище.

Заведующая, дородная женщина с двойным подбородком, толстыми ногами и стрижкой каре, на его приветствие, без обиняков, вполне откровенно стала высказывать всё, что думает о них и о их продукции. Семён, не ожидая такого приёма, попросил провести его к агрегату, не обращая внимания на колкости и недовольный вид, очевидно из-за того, что лишил её удовольствия закатить ему скандал. Вдруг подумал, сам не зная почему: с таким персонажем я бы ни за какие сокровища мира не стал бы заниматься любовью, даже оказавшись на необитаемом острове. Тут же представив дамочку в набедренной повязке, с обнажённым бюстом и браслетом из ракушек каури на щиколотке. Он тряхнул головой отгоняя дурные мысли и последовал за ней.

В овощехранилище пахло таблицей Менделеева, терморегулятор и в самом деле барахлил, маленькие светодиодные лампочки поочерёдно грустно вспыхивали и так же быстро гасли, словно просили о помощи. Семён осторожно вскрыл крышку и начал внимательно осматривать контакты, плату, реле. По прошествии пяти часов упорных поисков, замены нескольких деталей, аппарат как и прежде давал сбой в работе. У Семёна появилась усталость от напряжённой работы в неудобной позе, начали затекать ноги. Под конец дня появилась та же самая заведующая овощехранилища, сразу поняв по усталому виду, что у него ничего не получается, она сокрушенно покачав головой попросила покинуть помещение, прошипев на прощание:

– Спокойной ночи, мастер самоделкин и не вздумай опаздывать на работу, как сегодня! – тяжёлым геликоном протрубила она напоследок.

Найти гостиницу на ночлег, не представляло особого труда. Она была в двухстах метрах по прямой от овощехранилища. Неприглядное серое здание, на три этажа, тускло светилось окнами словно шахматная доска. Администратор – небольшой толстячок средних лет, с румянцем на щеках, как у молодой девицы, при виде клиента слащаво улыбнулся и сразу поинтересовался, на сколько дней номер брать будете?

Гостиница была не новой и требовала хорошего ремонта, в углах стен холла виднелись следы от сырости и водяные разводы. Поймав взгляд и словно прочитав его мысли, карапуз заметил:

– На следующий год планируется ремонт – протягивая ключи от номера.

Поднявшись на второй этаж, Семён открыл дверь и вошёл к себе. Комната оказалась довольно таки сносной для случайной гостиницы, две кровати, тумбочка, стол, шкаф, из крана шла горячая вода. Окно выходило на улицу, в дымке тумана виднелась крыша овощехранилища, на которой сидели вороны время от времени взлетая и снова садясь рядышком. Семён разложил вещи, принял душ, завернулся в полотенце, посмотрел на часы – показывало без четверти девять, оделся и спустился в хол немного поболтать перед сном с администратором, который показался ему добрым малым, но тот был занят, склонившись над тетрадкой в клеточку, увлечённо что-то записывая в ней. Устроившись поудобнее в кресло, Семён просмотрел пару затрёпанных журналов мод, газету, поднял глаза и обратил внимание на только, что вошедшую женщину. Она была стройна собой, на высоких каблуках в тёмном женском костюмчике, с короткой стрижкой гарсон, выдававшей в ней деловую женщину. Наверное шеф какого-нибудь агенства по продаже недвижимости подумал он, продолжая оценивающим взглядом перемещаться по выпуклостям женского тела. Внезапно она обернулась и бросила на него один из тех испепеляющих взглядов, стараясь нахмурить коромысло выщипанных бровей, после которых обычно мужчины отводят глаза, что он и сделал, снова погрузился с головой в газеты. Начинало темнеть, перебросившись ещё парой слов с администратором, Семён поднялся к себе в номер. Часы показывали ровно десять часов вечера, в гостинице стояла томительная тишина. Он разделся и нырнул в постель. Усталость медленно заливала тело свинцом, веки тяжелели.

Проснулся он от какого-то гнетущего чувства беспокойства. Часы показывали полночь. За стеной послышался приглушённый смешок, хлопок ладони по голому телу,– ой больно – кто-то вскрикнул, затем тихий стон. Семён засмеялся, подумав: везёт же некоторым. Потревоженное воображение изображало самые сладострастные картины с посетительниций которую он заметил ещё несколько часов назад в холе у приёмной. Однако усталость взяла своё и он заснул.

Проснулся он от стонов, которые не умолкали за стеной. Ругнувшись, он посмотрел на часы, было полвторого ночи. Ворочаясь с бока на бок, теперь уже под разную тональность ахов-охов, он засунул голову под подушку, заставил себя заснуть, думая о терморегуляторе, о скорой замене старой резины на колёсах, просроченной квартплате и о женских туфлях, которые собирался купить супруге после командировки.

Следующий раз он проснулся в четыре часа ночи. За стеной вопли местами переходили в крик. Семён встал с кровати, пошёл в душевую, зачерпнул холодной воды ладонями из под крана, помыл лицо. Зеркало над раковиной покрылось каплями от брызг воды. На него смотрела уставшая физиономия с потухшими глазами. Когда он вышел из ванной к стенаниям соседей теперь присоединился равномерный стук кровати об стенку. Он обхватил голову руками и весь согнувшись просидел минут пятнадцать, пытаясь унять разбудораженную фантазию. Вскоре за стеной умолкли. Тогда он лёг и попробовал заснуть ещё раз, теперь ему это не удавалось. Семён долго ворочался с бока на бок и наконец заснул. За стеной продолжали молчать.