Шрифт:
– И пусть! Но морду бы набил…
– Слабое утешение. Носить тебе передачи я не намерена.
– Как этот тип посмел преследовать тебя!
– Коллекционер. Они все такие…
– Я же говорил: надо было ехать вместе.
– Это была плохая идея! Тебе чай или кофе сварить?
– Чай! – мрачно буркнул Лавочкин. – Зеленый.
– Сейчас…
После чая Валентин немного расслабился. Он рассказывал один из случаев на своей работе, когда Анфиса внезапно приложила палец к губам:
– Тише…
– Что такое? – забеспокоился Лавочкин.
– Ты слышишь? Кто-то ходит внизу.
Он прислушался.
– Вроде нет.
– А я слышу, – нахмурившись, сказала Анфиса. – Кто-то бродит на первом этаже.
– Может, пришли в одну из контор.
– Какой офис? «Шива и Лотос» – закрыты. «Розовое детство» работают сейчас редко. А в угловой комнате – никого нет.
– Надо выйти и посмотреть.
– Пошли вместе, – предложила Анфиса. – Я тебя одного отпустить не могу.
– Обижаешь! – повертел головой Лавочкин.
Они потушили свет и вышли, закрыв за собой дверь. Коридор, казалось, уходил в бесконечность. Они приблизились к лестнице и посмотрели вниз. Слева мигал слабый огонек.
– Видишь? – шепнула Анфиса.
– Вижу, – также шепотом ответил Валентин.
– И кто здесь бродит?
Она сложила руки рупором и крикнула:
– Эй, тут кто-то есть?
В ответ – тишина. Все это Лавочкину жутко не понравилось.
– Ты сейчас домой?
– Да. Я тебя провожу. Мне тут в голову одна мысль пришла. Короче, тут кто-то ходит, я не могу тебя здесь оставить.
– Лавочкин! Ты сошел с ума. – Анфиса смотрела на него почти сердито. Но Валентин знал – она не сердится, а только притворяется. Ему было прекрасно известно, что в гневе Анфиса – ого-го какая и лучше ей под руку не попадать. Однажды она швырнула в него тарелку и та со свистом пролетела в десяти сантиметрах от головы. А если бы попала? Он не преминул иронически спросить ее об том. Но Анфиса не повела и бровью. Мол, я шутя. Это – во-первых. А во-вторых… Если бы захотела попасть, то не промазала бы.
– Я не сошел с ума! – защищался Лавочкин. – Так все и есть. Я не выдумываю. Кто-то здесь ходит. Пока ты и в ус не дуешь… Нельзя же быть такой беспечной…
– Откуда ты знаешь, что здесь кто-то шастает? Или это все твои фантазии?
Они сидели в маленькой комнате и спорили. Это помещение высокопарно называлось кабинетом, хотя больше походило на чулан. Тут были свалены книги, предметы быта, стоял узкий диван, ломберный столик, на нем – огромных размеров старинная чернильница и маленький глобус. – Если ты думаешь обмануть меня – даже и не думай!
– Я? – притворно улыбнулся Валентин Лавочкин и в нарочитом ужасе оглянулся. – Упаси боже!
– То-то и оно! – кивнула Анфиса. – И не вздумай…
Они находились в здании, где Анфисин фонд занимал три комнаты на пятом этаже и четыре на четвертом. Фонд носил гордое название «За развитие Русского Севера». Между собой сотрудники и те, кто работал с ними, иногда называли его – «ЗАРУСЕВ». Никакой вывески внизу еще не было, руководитель фонда, бывший член исполкома одной из проправительственных партий Мстислав Воркунов утверждал, что на данном этапе никакая шумиха им не нужна. Пока они только накапливают материал и продумывают концепцию. Официальный фонд заседал в одном из бизнес-центров и занимал там две комнаты. А тут у них были склады, как говаривал Мстислав Александрович. Хотя это были, конечно, никакие не склады, а уютные помещения. Сам он бывал здесь нечасто. Приходил, сияя неприличным красивым загаром, давал указания Анфисе и снова исчезал по своим делам. Анфиса была его помощницей по фонду – историком, архивистом, аукционистом, – в ее обязанности входило отслеживать на аукционах интересные вещи, связанные с культурой и традицией Русского Севера, и докладывать о них начальству. А Воркунов уж решал: приобретать им эти вещи или нет.
– Ты думаешь, этот тот сегодняшний тип? – спросил Валя.
– Думаю, – честно призналась Анфиса. – Соображаю. Может, успела еще каких-то врагов нажить за последнее время.
– Долго будешь соображать?
– Сколько понадобится, – отрезала она. – И не мешай.
Процесс интенсивного раздумья чередовался у Анфисы с закатыванием глаз к потолку. Как будто бы она хотела что-то там прочитать. Валя покорно ждал, боясь попасть под горячую руку или вызвать неудовольствие своей подруги. Невольно он любовался Анфисой – ее длинной шеей, пепельными волосами, спадавшими красивой волной, кожей почти мраморной – но живой и теплой…
Свет от фонаря падал на стол…
– Ничего тут не придумаешь, – с усталым вдохом констатировала Анфиса. – И вообще пора по домам. Не находишь?
– Нахожу. Ты останешься здесь?
– Догадливый ты мой, – усмехнулась Анфиса. – Приз в студию за смекалку. Мне еще какое-то время нужно поработать.
– Э… – Валентин замялся. – Тебе не страшно здесь оставаться?
Она подняла вверх брови.
– Что ты имеешь в виду?
– Говорю прямо, если ты не хочешь понимать мои намеки. Ты здесь одна. Обстановка вокруг опасненькая… Мало ли что. И не говори, что я излишне все нагнетаю.