— Ратник, ответь Эваку, — вызвал я по длинноволновой рации.

— Ратник на связи, — сухо отозвался Борис. — Наконец вернулся?

— Что значит наконец? — мрачнея спросил я, уже догадываясь, что произошло.

— Тебя вырубило, позавчера, — ответил Ратник. — Мы несколько раз получали канал связи с экипажем, дежурившим по очереди. Вертолет каким-то образом скрывался в стазисе. Так что… мы были в курсе падения кадетского корпуса и предупредили северные поселения о надвигающейся угрозе. Жаль, больше ничего сделать не смогли.

— Хочешь сказать, что нет смысла туда соваться? — с нажимом спросил я.

— Как хочешь. Но спасать там уже некого. Слава, возвращайся домой. Мы… мы проигрываем, и твоя помощь будет очень кстати, — помолчав немного, добавил Борис.

— Рассказывай как есть, — настойчиво проговорил я.

— Вернешься, тогда… — попробовал уйти от диалога разведчик.

— Нет, сейчас, пока мы еще в воздухе, — перебил я его. — Мне нужно знать, что происходит!

— Слово жопа тебя устраивает? Нет? Ладно, значит, полная жопа! — не выдержав, сорвался Борис. — Прости. Последние сутки нас рвут по всем фронтам. И если с обычными тварями справляется техника или артиллерия, то с обезумившими отрядами одаренных тварей мы ничего поделать не можем. Они пробили оборону генштаба, и только путем самоподрыва и огромных потерь его удалось отстоять. Все беженцы из Внуково переведены к нам. Техника работает на пределе, а боеприпасы стремительно кончаются. Руководство уже обсуждает план того, как можно продать наши жизни подороже. Вариант с тем, что мы выживем, уже не рассматривают как нереалистичный.

— Погоди, а что делает отряд магистра? Другие наши одаренные? — спросил я.

— Сражаются. Не подумай, все знают, что ты сделал все, что было в твоих силах и даже больше, но и ты пойми, то, что у нас творится… в общем, возвращайся домой, Слав. Попробуем договориться с Яндором, может, его сородичи согласятся приютить хотя бы часть выживших в своих туннелях, — сказал Борис и, не дожидаясь ответа, отключился.

Не может быть, чтобы все было настолько безнадежно. Да, мне не удалось открыть порталы к последним поселениям, но это не значит, что у нас совсем нет шансов. Мы можем вывести наиболее подготовленных бойцов к яблоням. Можем устраивать ловушки и оставлять в поселениях мины, чтобы уничтожить группы охотников. Можем…

Только вот я не самый умный. Если мне в голову сразу приходят такие мысли, значит, магистр и директор СВР это уже обсуждали, а может, и сделали. Я должен думать только за себя. О том, что им в голову не придет, потому что они этим не владеют или не могут это использовать. А что есть у меня такого, чего больше ни у кого нет?

Телепорт? Я и в самом деле сделал все что мог, все базы юго-запада Москвы связаны единой сетью. Я вытащил пилотов, а Трактор ценой своего здоровья сумел удержать стазис не только на мне, но и на транспорте. Выходит, что моя способность не главное. Но неужели нет возможности сделать еще хоть что-то? Я раз за разом перебирал все что мог и умел, пока дикая мысль не пронзила мне мозг — дело совсем не во мне.

— Ратник, срочно ответь Эваку! — крикнул я.

— Здесь, — тут же отозвался Борис. — Что случилось?

— Где мне взять плутоний или обогащенный уран? Любые объемы, даже минимальные! Срочно! — чуть не кричал я, снимая шлем с сопровождающего.

— Любые? У нас есть на хранении пара миллиграмм, для тестирования оборудования. Есть в виде боеголовок, но до них не добраться, и я не знаю координат, — с каждой секундой разведчик говорил все быстрее и уверенней. — Должны быть лабораторные образцы в МИФИ. Их будет недостаточно для создания оружия, но тебе же это неважно?

— Именно. Добудь мне его местоположение. Спасибо! — ответил я, надевая шлем сопровождающего. — Пилот, прости, я не знаю, как тебя зовут, но это сейчас и неважно. Ты сможешь продержаться еще пятнадцать минут? Обещаю, что верну вас домой. И если все получится, у нас может появиться шанс на выживание. Просто поверь.

— Если это даст нам всем шанс, продержусь сколько нужно, — ответил мужчина. — Куда?

— МИФИ, главный корпус, — сказал я, просматривая получаемую через зонды информацию от СВР. Здесь было все, схемы зданий, наиболее вероятные точки положения образцов, поэтажные пути для прохода. Я же, перехватив Трактора под выдающиеся в стороны ребра, повернул его морду вверх. Кот закрыл глаза и отчаянно сопротивлялся, стараясь свернуться калачиком, но я опасался за его здоровье и не собирался церемониться.

— Соси, животное! — проворчал я, вливая в клыкастый рот эликсир. Первые капли просочились через сжатые зубы, кот замер на долю секунды, даже дышать перестал, а затем поднял морду и начал с таким остервенением слизывать с горлышка ампулы красную жидкость что чуть не содрал мне с пальцев кожу. Вслед за первым зельем пошло второе, Чешир ожил и, зажав между лапами пластиковую емкость, слизывал каждую каплю, при этом громко урча. Приложился, будто запойный алкаш к заветному пузырю второго января.

Отложив в сторону питомца, который спас не только мою жизнь, но и весь вертолет с экипажем, я добрался до сопровождающего и влил полбутылки ему в рот. Мужчина дернулся, поднял голову и со слабой улыбкой посмотрел на меня.

— Живы. Выдержали, — простонал он, оглядываясь по сторонам. — Что это было?

— Смотри на меня, сосредоточься, — похлопав его по щеке, сказал я. — Мне нужно к летчикам, передать это. Как?

— Вон люк, я могу, — ответил мужчина и попытался встать, но я остановил его и сам быстро пробрался к переходному отсеку. Дверь поддалась не сразу, но я сумел ее распахнуть и влезть наполовину.