— Если и в самом деле его вылечите, вы не оставите мне выхода, — сказал я, вглядываясь в серьезные лица собравшихся.

На совет собрались все, от вечно подбухивающего Семеныча до Маргариты Петровны. Уставшие, с фиолетовыми взбухшими мешками под глазами, со сжатыми в линию напряженными губами — за недели испытаний выражения их лиц стали очень похожи. Хотя, возможно, дело было в тяжелом решении, которое сейчас было необходимо принять.

— Передача энергии ничем не отличается от донорства крови, — сказала медсестра. — Если это и делает нас слабее, то лишь немного. Мы должны защитить себя. И если для безопасности нужно немного потерпеть — так и сделаем.

— Слава, я понимаю, что ты не согласен, но кошмары, снящиеся твоим соседям, когда ты в отключке, тоже не лучшее ощущение, — произнес Герман, совершенно сбив меня с толку.

— Что ты имеешь в виду? — нахмурившись, переспросил я.

— Ты не знал? Правда? — пожевав нижнюю губу, сказала Кристина. — Когда ты дома, всем снятся обгоревшие трупы, твари, что подкрадываются в тумане. А когда ты меня прикусил за язык, он онемел на несколько часов.

— Может, это просто совпадение? — попробовал возразить я. — Про сны.

— Вчера всем с седьмого по девятый этаж снились кошмары про преследующие людей обгорелые трупы, — покачав головой, сказал Герман. — Похоже, твоя способность влияет не только на тебя и совсем не так, как хотелось бы.

— Сколько человек было в этих квартирах? — уточнил я, задумавшись.

— Семеро, — ответил Герман.

— Не переживай, Слава, — добавила Маргарита Петровна, погладив меня по руке. — Ничего страшного, уж сны плохие мы как-нибудь переживем.

— Верно, как и онемение на несколько минут, — поддержал ее Семеныч. — Ничего страшного. Всяко лучше, чем с жизнью расстаться.

— Семеро, говорите? — пробормотал я, пытаясь вспомнить, сколько энергии восстановилось с утра. Похоже, здесь была прямая зависимость, хотя точно просчитать ее я сейчас бы не взялся. Нужно обязательно проверить, поспать где-нибудь одному, а потом — вместе с толпой. Если сработает — выгодней будет ночевать в общаге.

— Ничего тут страшного нет, — повторила Кристина. — А кошмары, они же психику разгружают. По крайней мере, так говорит. Да и ужасов снаружи куда больше, чем во сне.

— Значит, вы твердо решили Сергея вернуть? — еще раз уточнил я.

— Да, — кивнул Герман. — Он опытный стрелок и боец, с ним у нас больше шансов. Даже против таких тварей, как рептайды.

— О них я бы сейчас беспокоился в последнюю очередь, — сказал Иннокентий. — Нижние этажи полуразрушены, от лестниц не осталось даже перил. Если перекроем окна с первого этажа до четвертого — сможем забыть об этой опасности. Черепахи не ящерицы, по отвесным стенам ползать не умеют.

— Они не настолько тупые, могут и веревки использовать, — чуть задумавшись, произнес Герман. — Слава говорил, что они из-за роста способны окна как лестницу использовать.

— Не каждая веревка такую тушу выдержит, — ответил я, прикидывая, как враги могут до нас добраться. — А насчет по стене лезть… если сделать небольшой выступ, так, чтобы они лапами уцепиться не могли, а мы спокойно расстреливали сверху.

— Это называется машикули, — произнес умное слово Иннокентий.

— Спасибо, в жизни мне это очень пригодится, — усмехнувшись, ответил я. — Давайте лучше придумаем, как это сделать и из чего. Уже понятно, что решетки на окнах их особо не останавливают, они даже перила гнут и выдавливают собственным весом.

— Тогда остается только один вариант — рельсы и бетонные блоки, — ответил Инн.

— Ага, а еще кран и бетономешалка, — хмыкнул я, опираясь плечом о стену. — Нет, придется придумать что-то другое. Например, завалить комнаты хламом и поставить дозорных, которые будут регулярно проверять, не ползет ли какая-то дрянь.

— Если водоворот не исчезнет и при этом перестанет разрушать дом, сложится просто уникальная ситуация, — заметил Иннокентий. — Он защищает от любого проникновения на первый-третий этажи. Без веревочной лестницы никто не сможет подняться к нам, а значит, этот подъезд почти полностью безопасен.

— Почти, — согласился Герман. — У нас достаточно припасов на несколько недель. А учитывая, что нас осталось всего пятьдесят семь, и того больше.

— Это не значит, что вы сможете сидеть здесь вечно, — возразил я. — Все равно придется выбираться на сушу. Если во время отлива вода не уйдет с первого этажа — здание продолжит быстро разрушаться. Я не строитель, сколько оно продержится, понятия не имею. Но, если ничего не изменить, вы все окажетесь обречены.

— Вы, — словно пробуя слово на вкус, произнес Герман. — Значит, ты все-таки не собираешься оставаться?