Подруга села рядом со мной, глядя таким жалобным взглядом, что хотелось рыдать от жалости к себе. Вот только все свои слёзы я выплакала ночью, поэтому налила полный бокал вина и осушила за один раз.

– Почему ты скрывала это? – спросила она тихо-тихо, словно могла меня испугать.

– Сама не догадываешься? Что бы избежать вот таких взглядов, – кивнула на неё и налила ещё бокал. Подруга взяла свой, отпила немного и поставила.

Сколько просидели мы в этой раздирающей тишине, опустошающей напрочь, оголяющей все нервы души – я не знаю. Мне не нужно было ничего говорить, что бы Алекс поняла меня правильно. Скорее это мне стоило переждать, пока она примет истину. И она приняла.

От жалости во взгляде так сразу не избавиться, но она старалась. Ещё пару раз позволив себе меня пожалеть, она взяла себя в руки. Пустила скупую слезу по щеке, а потом обняла крепко-крепко, будто я единственное важное существо в её жизни. И не было ничего искренней этого объятия.

– Ты поэтому пошла на рукопашку? Поэтому не слушала, когда мы тебя отговаривали? Я чувствую себя самой худшей подругой в мире. Как я могла не заметить, что с тобой? – корила она себя. Я-то переживала весь этот ужас постепенно, научилась скрывать, а на неё это всё сейчас вылилось одним махом, и она видела в этом свою вину.

Я не знала, как правильно поступить. Сказать ей «ничего страшного» – я совру. Пусть тогда я не понимала, но сейчас знаю – она была нужна мне, мне было необходимо, что бы кто-то заметил этот ужас и вытащил меня вовремя, но этого не произошло.

Ни Джейд, ни Алекс не сумели раскрыть мои тайны. И в этом была как и моя, так и их вина. Я обижалась на них, какое-то время. Работа с психотерапевтом помогла мне не только пережить тот ужас, но и раскрыть свои истинные чувства по отношению к девочкам. Из-за того, что они не заметили, я больше не была с ними так откровенна, я говорила далеко не всё, я решала, что они могут знать, а что нет.

Та Мэлони Готтен, что знали девочки уже давно исчезла, я стала скрытной, отстранённой холодной, жаждущей всё держать под контролем. Я жила играючи, стараясь не привязываться к людям.

– А парни? Ты же ни к кому не привязывалась! Ты расставалась с ними не спустя какое-то время, а лишь тогда, когда начинала к ним что-то испытывать. Я права? – догадалась подруга.

– Алекс…

– Господи, Мэлони. Я ужасна! Я же совсем не вникала в твои поступки, лишь одобряя их, считая, что это забавы ради, а ты…

– Так, хватит, – если она сейчас разревётся, я тоже. А у меня скоро голова болеть будет от такого количества потрясений за последние несколько недель. – Прекрати убиваться и хлебни, как следует, – кивнула ей на бокал с вином.

Алекс порадовала, закрыла рот, молча кивнула, а потом опустошила свой бокал так же, как я вначале. Переварила, значит. Допив бутылку, почувствовав, что жизнь не так уж и плоха, язык развязался и я вкратце пересказала Алекс обо всём, что случилось с Дексом. Она ахала, охала, хлопала глазами и в ладоши. Но при упоминании бывшего, её лицо исказилось такой страшной гримасой, что я бы на его месте не хотела бы никогда попадаться ей в таком состоянии, в каком она сейчас.

Мы медленно сползли с диванчика на пол, так было удобнее, заказали себе пиццу и устроили полноценный девичник, отказавшись от любых планов на завтра. Только отсыпаться. Слишком много эмоций. Слишком много нервов. Просто – слишком.

Но утром, мне позвонила куратор из универа. Поинтересовалась причиной отсутствия, не поведя глазом. Сказала, что всю ночь провела в больнице у студента, что недавно к нам перевёлся, мистер Флауерс – его куратор, может подтвердить, а сейчас плохо себя чувствую. Мне спустили этот пропуск с рук, но попросили явиться хотя бы к концу последней пары, что бы написать освободительную.

Алекс я не будила, оставила ей записку на столике, ключи от квартиры рядом, а сама уехала в альма-матер. Всё-таки хорошо быть совершеннолетней, когда ты по закону имеешь право сама себя освободить от занятий, по уважительной причине, разумеется. Слишком глубоко старалась не дышать. Макияж может и способен скрыть следы ночного преступления, а вот с организмом сложнее. Надо ждать пока само выветрится. Ну либо лук. А я его терпеть не могу. Да и запашок не лучше. Фу.

Покончив с формальностями, вышла из здания, вдохнула морозные воздух – ну всё, лето окончательно ушло. На носу вечеринка, а там до зимнего бала недалеко, новый год, сессия… Боже. Как мало времени для диплома! Надо глянуть, что я там набросала и бросить куратору на проверку. Пусть просмотрит план, поправит, где надо и пора приступать!

Уверенно шагая к остановке, едва не замерла от ужаса.

Двое моих знакомых, волнующих мои нежные чувства стояли каждый с букетом цветом и мило между собой болтали. Подозреваю – обо мне.

Николас с большим букетом роз, и Уэстли с моими любимыми лилиями тихо переговаривались каждый о даме сердца. Боюсь ни один из них даже и предположить не мог, что дама у них – ода на двоих.

Набрал полную грудь воздуха, медленно выдохнула, собирая эмоции в кулак, мысленно готовясь к какому-нибудь бедствию. Подошла к мужчинам и невероятно радостно улыбнулась: