Он замолчал. Гэрсли, как я заметил, очень любил драматические паузы.

– Сколько?! – не выдержал я. Если жадные щупальца короля Георга оттяпают значительную часть наследства, уйду к тори. Нет, нет… вообще запишусь в якобиты! К дьяволу такую жадную династию!

– …облагается наследственной пошлиной в фиксированном размере пять шиллингов, или одна крона, или четверть фунта.

Я шумно выдохнул. Ганноверская династия могла выдохнуть тоже, но она не подозревала, какого страшного врага чуть не обрела в моем лице.

– Извините, мистер Хокинс. Не удержался. У вас было такое лицо…

– Не шутите так больше, мистер Гэрсли. Я воспитывался не в пансионе для юных джентри. В трактире. Где за неудачные шутки разбивали головы пивными кружками.

Он не обиделся на мои слова. Рассмеялся, а позже я узнал, насколько редко Гэрсли это делал.

– А вот сейчас говорю без всяких шуток: у доставшегося вам, мистер Хокинс, наследства имеется очень серьезное обременение. Прошу внимательно ознакомиться с этим документом, а затем я отвечу на возникшие вопросы.

Я ознакомился, и смысл документа мне решительно не понравился.

– То есть в любой момент ко мне может явиться какой-то… – я запнулся, проглотив нехорошее слово, – …какой-то человек, потребовать сто семьдесят тысяч фунтов, – и если я не заплачу, поместье перейдет к нему? Да еще и половина доходов должна уходить непонятно кому?

– Именно так. Подозреваю, что покойный Трелони владел своими землями на таких же условиях. Они действительно тяжелые, но сейчас, мистер Хокинс, у вас имеется возможность отказаться от вступления в права наследника.

Отказаться… Легко сказать. Я уже мысленно перестроил Трелони-Холл по своему вкусу, и вообще успел свыкнуться с мыслью, что стал влиятельным лендлордом.

Но сто семьдесят тысяч… Неоткуда взять такие деньги. Свою долю сокровищ, найденнуюнайденных на острове, я частично истратил на ремонт и перестройку «Бенбоу», а почти все остальное вложил в ценные бумаги, безусловно надежные, хоть и приносящие скромный доход, – даже если удастся реализовать их без потерь, нужной суммы не наберется.

Хотя… Я вдруг понял, что знаю, как можно решить проблему и стать полноправным владельцем Трелони-Холла. Но сначала надо поговорить с одним человеком.

– Отказываться от наследства не буду, – сказал я решительно. – И если деньги потребуют не в ближайшие недели, а хотя бы через год, то я их заплачу.

А сам подумал: или не заплачу, сверну шею в попытке раздобыть нужную сумму. Но тогда и спроса никакого не будет. Мертвые, как говорил один мой знакомый, не кусаются. И обременений наследства не выплачивают.

– Рад вас видеть, мастер Хокинс! – расплылся в улыбке Бен Ганн. – Добро пожаловать в каюту старого Бена!

– Старым ты станешь, когда вон тот вишневый саженец принесет свой первый бушель плодов, – сказал я, проходя в «каюту». – Если не ошибаюсь, на Пасху тебе сравнялось тридцать семь.

– Старость не в годах, она вот здесь, – елейным тоном сказал Бен, коснувшись левой стороны груди. – Я пережил больше, мастер Хокинс, чем иные переживают за три жизни.

– Еще на прошлой неделе ты называл меня просто Джимом.

– На прошлой неделе, мастер Хокинс, вы не были моим хозяином. И владельцем всего вокруг тоже не были.

– Так уж и всего… По-моему, мы сейчас сидим в твоем доме, а стоит он на твоей земле.

– Действительно… Тогда пусть здесь, в моей каюте, все будет по старому, Джим. Но снаружи я буду говорить «мастер Хокинс».

– Договорились. Закрепим наш уговор парой стаканчиков?

– Я поклялся памятью матери никогда не пить больше ром, – сказал Бен очень серьезно.

– Знаю. И прихватил бутылку отличного шерри-бренди, на этот напиток клятва не распространяется.

Одной бутылкой дело не ограничилось, когда она показала дно, я принес из двуколки вторую.

– Расскажи мне о серебре Флинта, – попросил я, когда решил, что Бен созрел для разговора, в трезвом виде он категорически не желал говорить о своем пиратском прошлом.

– Серебро… Иногда я думаю, что вам с доктором и сквайром стоило бы приплыть на остров именно за серебром. Возможно, тогда многие из погибших остались бы живы. Ведь то серебро не проклято, как золото Флинта. Оно чистое.

Я не очень понимал, как он разделяет пиратскую добычу по степени чистоты, и Бен пояснил в ответ на мой вопрос: