А пока я наблюдала за всем происходящим вокруг себя. Я заметила, что люди говорили очень быстро и громко. Наверное, ритм жизни всё объяснял, люди здесь были пошустрее. Там в районном центре у дедушки жизнь протекала медленно, степенно, и речь была не столь быстрой.

Ростов – город контрастов. Мне нравились центральные улицы с красивыми многоэтажными домами и яркими витринами магазинов. Если спуститься вниз к Дону, то вид стареньких двухэтажных домов двухсотлетней давности переносит тебя в другую историческую эпоху. Несмотря на свою ветхость старенькие районы умиляли меня, я с уважением относилась к их историческому возрасту.

Родители отчима: баба Соня и дед Петя, как раз, жили в таком историческом доме на улице Станиславского. Улицу составляли дома дореволюционной постройки. Такие дома когда-то населяли купцы со своими семьями и челядью. Не знала, что слово челядь снова вернётся в наши жизни.

Это были, в основном, двухэтажные дома с подвальными помещениями. Окна подвальных помещений лишь немного поднимались выше уровня земли. По всей видимости, внизу обитала прислуга. Когда я смотрела на эти окна, я представляла себе, как когда – то давно до меня там трудились подмастерья. История – коварная дама, имеет свойство возвращаться.

Дом новых родственников находился на вымощенной булыжником улице, по которой с шумом сновали туда – сюда трамваи. Поначалу мне мешал этот шум громыхающих трамваев, пришлось привыкать. Каждый раз, когда проезжал трамвай, в доме дребезжала люстра и двигалась со звоном посуда в буфете. Мне это напоминало кадры из фильмов, я опять чувствовала дыхание прошлой эпохи. Арка с железными воротами вела внутрь двора, экзотический вид которого приводил меня в восторг. Это точно сравнимо было с эпизодом исторического фильма.

Квартира новых дедушки и бабушки находилась на втором этаже. Подниматься приходилось по старенькой деревянной лестнице, ступеньки которой жутко скрипели и прогибались под каждым шагом. Я поднималась и чувствовала, как они этим звуком выражали своё возмущение нещадно долгой их эксплуатацией. Я старалась ступать легко, выражая, в свою очередь, им почтение к их возрасту. Перилла, пережившие сто слоёв покраски, тоже шатались, но никто из обитателей не беспокоился по этому поводу. К неудобствам быта относились легко, просто не замечали их. Самое необходимое удобство – туалет находился в центре двора.

Зато наверху на втором этаже находилась чудная веранда и небольшой балкон, который делился с соседской квартирой. С окон веранды можно было любоваться потрясающим видом на Дон. Надо заметить, что ближе к Дону уклон был большой, и крыши невысоких домиков не мешали любоваться пейзажем. Вниз от нашей улицы шёл крутой спуск, свободно можно было видеть кроны деревьев нижних улиц и другой левый берег Дона.

С каждой квартиры вид с внутренних милых балкончиков выходил к центру двора. С самого утра и в течении всего дня соседи видели друг друга, почти ничего невозможно было утаить. Было заметно, кто когда вышел из дома и когда пришёл обратно. В общем, жизнь была у всех на виду, скрывать особо было нечего. Мне нравилось неподдельное внимание милых соседей друг к другу.

Подвальные помещения на тот момент были заколочены, лишь в небольшом закутке дворник хранил свой инвентарь. По-новому ощущались не только звуки, но и запахи. Запах дореволюционного старья, начинающийся со входа в арку, переходил в невероятный запах жареного болгарского перца, базилика и рыбы. Запахи исходили от содержимого сковородки на электроплитке, установленной прямо на открытой веранде первого этажа. Чтобы подняться на второй этаж, нужно было проходить мимо этой сковородки с умопомрачительными запахами. Конечно же соседи щедро угощали и делились секретами приготовления своих блюд.

Я тогда впервые увидела и попробовала базилик. Его душистый запах связан с приятными воспоминаниями, обожаю его и сейчас, его запах служит мне вместо успокоительного средства. Что – то невероятно ценное мы потеряли от того времени взамен благополучию.

Подвальные помещения в девяностые годы сразу оживут. Очень быстро там откроются всякие магазинчики, мастерские, пивные, кафешки. Интуиция тогда в юности меня не подвела, я, словно предчувствовала, что старые времена вернутся. Тогда же (в начале девяностых) у людей появилось ощущение присутствия чужаков. Мозг давал сигнал тревоги, предупреждал, что все новшества не наши, они навязаны нам чужаками. История пробегает перед глазами, как кадры киноленты.

Почти два месяца лета я привыкала к южному городу, его ещё называли «ворота Кавказа». Глаза впитывали яркие краски. Помню необыкновенное впечатление произвела на меня выставка цветов, ежегодно проводимая в Первомайском парке. Коллекционеры представляли удивительно разнообразные сорта самых разных цветов. Всё напоминало фантастические декорации, так умело и оригинально были сделаны композиции с цветами. Не спеша проходили и любовались причудливыми формами хризантем, роз, лилий и других творений природы и рук человеческих.