– Что же делать? – спросила я, а он уже лихорадочно обшаривал взглядом округу, ища путь к спасению… Открытый ангар напротив, или соседний, или может… Зачем-то посмотрел наверх – зачем? Надеялся увидеть лестницу? Потом снова быстро выглянул в переулок…

– Так… Попробуем рискнуть? – проговорил он заговорщическим тоном, попытался успокоить меня своей натянутой улыбкой, – Но ты должна кое-что сделать.

– Я слушаю.

– Там на перекрестке за патрульной машиной стоит запряженная пустая телега… видимо ее владельца вспугнул этот переполох. Я отвлеку типов в форме, уведу их подальше, а ты беги до телеги, запрыгивай, бери вожжи и быстро езжай в сторону рынка. Проедешь два перекрестка, осмотрись, если сможешь, подожди несколько минут. Я постараюсь к тому времени избавиться от хвоста и успеть добраться до туда. Если нет… – он развел руками, – уезжай. Хорошо?

Я замотала головой.

– Не хорошо… Как ты собираешься их отвлечь? Это слишком рискованно, и ты….

– Все получится, поверь, – поспешно перебил он, – Оставайся здесь, и жди, пока все не уйдут.

Еще не успев договорить это, он слегка подпрыгнул, упершись ногами в одну стену, и прижав спину к другой, быстро полез наверх. Наверняка он уже проделывал подобный трюк ни раз в своей жизни – слишком уж проворно и легко он добрался до крыши ангара, пробежал, перепрыгнул на соседний. Я не видела этого, но слышала, как его ноги оглушительно барабанят по металлическим крышам, Лязг на всю улицу – будто обезумевший музыкант изо всех сил колошматит в литавры.

А потом раздались крики «Эй! Вон он! Смотри, он там, наверху!» – « Не убежит, гаденыш!» – «Лезь наверх!» – «Стой! Подожди!» – «Куда он делся?!» – «Спрыгнул через забор». – «Скорее, в машину! Он на соседней улице»…

Я выждала полминуты и побежала…Три ангара до перекрестка, телега, запрыгнула, схватила вожжи…

– Но! Пошла! – старая лошаденка уныло повела ухом и неохотно зацокала по асфальтированной дороге… – Быстрее, быстрее! – умоляла я, но она лишь строптиво встряхивала гривой, презрительно фыркала и продолжала тащиться. Видно, она была слишком стара для беготни и приключений. Не под стать мне.

«Зачем я во все это ввязалась?» – мысленно спрашивала я саму себя. Но на самом деле, была рада. Я не могла поступить иначе. Молодость? Максимализм? Одолевавшая скука и безнадежность? Обреченность на подготовленное мне отцом будущее? Или же просто жажда встряски, погонь, каких-то радикальных перемен в жизни? Жгучая тяга к иным убеждениям, иным стремлениям и целям? Хотя, уверена, тогда об этом еще было рано говорить. Рано было даже признавать, что все дело было в этом человеке – в Алессандро. Рано было называть его «мой Сани», но именно это сочетание назойливо крутилось в голове, пока я поджидала его в обусловленном месте. Четыре, пять, семь минут… « Где же ты, Сани? Где?» Нервно поглядываю на часы, и озираюсь вокруг. «Где, черт возьми, мой Сани!»…Его нет. Нет и людей в форме. Десять минут. Он сказал: «Подожди несколько минут и уезжай». И снова оглядываюсь. «Что же случилось? Поймали? Арестовали? Может, убили?». И впервые это внезапно возникшее в сознании слово пронзило меня словно раскаленная игла. « Нет, его не могли убить! Он жив! Жив!»…Сжимавшие вожжи ладони сдавились в кулаки, напряглись так, что лошадь, почувствовав мое отчаяние, стала нервно переминаться с ноги на ногу, недоумевая, что же хочет от нее этот «новый хозяин». Пятнадцать минут. Если его арестовали, я пойду к отцу, и буду требовать его освобождения. Я все объясню. Объясню что? Что я влипла в историю в первый же день своего пребывания? Что я умудрилась связаться с мятежником и бунтовщиком, устроившим стачку на фабрике мистера Грауза и расправившимся с его подопечными? Что я помогала этому человеку, и теперь он должен выпустить преступника на свободу, поскольку мы уже успели спеться? Да уж, папе это понравится…

Мимо прошмыгнула фигура, облаченная в серую форму полицейского. Кажется, он очень спешил и даже не обратил на меня внимания. Но я все равно заволновалась. «Надо бы замаскироваться»– подумала, – «Меня видели там, на месте преступления, меня видели с Сани. И хотя, мне полиция ничего не сможет сделать, лучше не попадаться». Поискала вокруг себя что-нибудь…что-нибудь, вроде этого тряпья наваленного поверх мешков и коробок в телеге. Отыскала даже старую, чумазую, проеденную крысами шляпу. Быстро нацепила на себя эту ветошь, набросила на плечи лохмотья, съежилась, опустила голову, опять взглянула на часы…

– Тебя уже не должно быть здесь, – раздался сбоку от меня голос Алессандро, – Я же просил ждать меня не больше пяти минут. А ты тут торчишь.

Я повернула голову, с глупой улыбкой уставившись на него, запыхавшегося, взмыленного, но, слава богу, живого.

– Не понимаю, ты что, не рад меня видеть?

– Очень рад! – он запрыгнул, усевшись рядом со мной, и на секунду его влажная ладонь скользнула по моей щеке, а пышущие жаром губы коснулись моих. Потом так же легко и непринужденно он снял с меня подранную шляпу и надел на себя вместо отброшенной в сторону шляпы головореза, небрежно кивнул назад: – Полезай в телегу. Спрячься там. Теперь я повезу.

– Ну, вот еще! – с капризным упрямством я крепче вцепилась в вожжи, – Сам и полезай!

– Иден, не спорь. Я не уверен, что сумел запутать этих типов. Они вот-вот будут здесь. Город я знаю получше тебя, и знаю, где мы можем укрыться на время, – он говорил мягко, но настойчиво, и мне пришлось уступить. Покорно полезла за ящики, зарылась в тряпье…

Пока я пряталась, лошадь легкой рысцой уже затрусила вдоль улицы. Кажется, мы двигались к площади, но так и не доехав до нее, повернули…Осторожно выглянула… Да, повернули. Теперь мы ехали вдоль парка. Перевела взгляд на своего «извозчика» и опять почувствовала странную щемящую боль. Рубашка на его худой спине была вспорота, трепыхался на ветру лоскут пропитанной кровью материи, словно крылышко раненной птицы, периодически обнажая часть пореза вдоль выпирающих позвонков.

– Сани, ты сильно ранен? – тихо спросила я.

– Что?

– Твоя спина…

Он перехватил вожжи в одну руку, провел другой вдоль лопатки, на секунду замер, когда пальцы нащупали липкую влагу.

– Ерунда. Наверное, поцарапался, пока лез на крышу…Черт, тут на каждом углу полиция. Ты лучше не высовывайся, пока не приедем. И если нас остановят, тоже не высовывайся. Пусть думают, что я один.

Спорить я не стала. Укрылась с головой, плотнее прижалась к набитым чем-то рассыпчатым и мягким мешкам, закрыла глаза, пытаясь хоть на несколько минут отстраниться от всех событий и просто попытаться понять, что я делаю, зачем, ради чего, и, самое главное, к чему это может привести…Конечно, ни одна даже самая дерзновенная моя мысль не осмелилась пойти так далеко, как впоследствии пошла я сама…