Мир чужой, и без поддержки семьи мне будет сложно, да и денег своих у меня наверняка нет. Но, при первом удобном случае нужно будет обзавестись своим жильем и найти стабильный источник заработка, чтобы можно было самой распоряжаться своей жизнью. А главное, находясь подальше от родственников, мне не придется контролировать каждое свое слово и действие.

– Ну, рассказывай, почему ты заявилась домой так поздно? – без предисловий начал отец. – И почему на звонки не отвечала?

На последнем вопросе он чуть повысил голос и грозно сверкнул глазами. Наверное, будь на моем месте сейчас «старая» Олеся, она бы впечатлилась. А так было видно, что мужчина просто переживет за свое бестолковое чадо.

– Понимаешь, папа, – расслабившись, я откинулась на спинку стула, наблюдая за его реакцией, – в университете со мной кое-что произошло…

В общем, я не стала рассказывать отцу всю правду. Ограничилась лишь тем, что произошел несчастный случай: однокурсник не справился со своей магией, а я в тот момент находилась рядом, вот мне слегка и перепало. Немного прихватило сердце от страх, и только. Заверила, что местный доктор привел меня в порядок, и нет причин для беспокойства.

Похоже, врунишка из меня тот еще. Может, отец почувствовал, что я недоговариваю. Или ему хватило и того, что я рассказала. Но, теперь он был по-настоящему в гневе.

Наорал на меня за то, что сразу не сообщила ему об этом, стукнул кулаком по столу, узнав, что после всего этого я добиралась до дома сама. А потом в адрес ректора моего университета полетели забористые ругательства и обещания устроить кому-то веселую жизнь.

Я морщилась, выслушивая его претензии, и мне в тот момент тоже хотелось высказаться. Например, о том, что больше надо интересоваться жизнью своей дочери, глядишь, и узнал бы, что его кровиночке уже полгода как жизни не дают. И какого черта они до сих пор не отправили ее к хорошему лекарю? Неужели Олеся никогда и ни на что не жаловалась?

Прерывая его словоизлияния и спасая меня от необдуманного поступка, дверь кабинета резко распахнулась. Немолодая, но все еще красивая и ухоженная женщина, чьей копией, только в молодости, была Олеся, ворвалась внутрь и сразу же бросилась ко мне с объятиями.

– Девочка моя! Слава всем богам, ты наконец-то дома!

Неловко обняв ее в ответ, я деликатно отстранилась от матери, кем она, без сомнений, и являлась. От нее пахло, как ни странно, ванилью и сдобой, а не парфюмерией, как я ожидала. Одетая в домашнее платье, с рассыпавшимися по плечам смоляными кудрями и белоснежной кожей, мать Олеси напоминала постаревшую Белоснежку, о чем говорили наметившиеся в уголках глаз морщинки. Вся она была словно воплощение домашнего уюта, а ее глаза смотрели на меня с любовью и теплотой.

– Паша! Что случилось? – женщина обернулась к мужу, который после ее прихода сразу замолчал и утратил большую часть суровости.

– Успокойся, Ольга, – мягко попросил он жену. – Просто решил встретить дочь и узнать, почему она так задержалась, да спросить, как у нее дела в университете.

«Теперь хоть знаю их имена. А то даже Нина бы заподозрила неладное, спроси я у нее, как зовут моих же родителей».

– Да, Олесенька, я тебе звонила-звонила, а ты трубку не берешь, – Ольга укоризненно посмотрела на меня. – Могла бы предупредить, что задерживаешься, чтобы я понапрасну не волновалась. У тебя такое слабое здоровье, я и так каждый раз переживаю, что ты ездишь каждый день в этот свой университет, будь он неладен. А почему, кстати, ты сегодня так задержалась?

Я покосилась на Павла. Он сузил глаза и едва заметно покачал головой. Да и так понятно было, что матери лучше ничего не рассказывать, даже в той зацензуренной версии, что я преподнесла ему.

Я наплела что-то про факультатив и библиотеку, и женщина, удовлетворившись этим объяснением, тут же потащила меня кормить ужином. Я была только за, и согласный со мной желудок тут же заурчал при мысли о предстоящей кормежке. За весь день, получается, только мороженое и съела.

 Мы пришли в местную столовую, ну или как тут она тут называлась – обеденный зал. По пути сюда матушка раздала указания слугам, и уже через пять минут край длинного стола, куда она меня усадила, оказался заставлен тарелками, салатниками и вазочками с едой. Один из слуг положил рядом набор столовых приборов, налил мне в стакан из графина воды, и встал сбоку от меня, ожидая дальнейших указаний. Да уж, я знала, конечно, что аристократов хорошо кормят, но это, по-моему, перебор.

– Мама, я все это не съем! – возмутилась я совершенно искренне. – И это… В универе я привыкла обходиться без слуг во время еды. Можно он уйдет?

«А то мне кусок в горло не полезет, вон, как внимательно смотрит».

Ольга поворчала для приличия, но отпустила слугу, заметив, что я сегодня сама не своя. Сама же села неподалеку и с умилением стала наблюдать, как я, накинувшись на еду, стала поглощать ее со скоростью света, несмотря на свои недавние слова. Присутствие матери меня почему-то совсем не смущало.

Наевшись до отвала, довольная жизнью, я подумала, что в принципе, с семьей мне повезло. Отец строгий, но семью любит, мать так вообще окружила меня заботой. Да и сама Олеся, думаю, тоже любила своих родителей, потому и молчала про свои проблемы, чтобы не расстраивать тех.

Убедившись, что я почти все съела (и как только влезло?), она отправила меня отдыхать в свою комнату. Хорошо хоть, отправила со мной одну из горничных, чтобы та подготовила мне постель. А то я бы долго плутала в этом лабиринте из множества коридоров, лестниц, переходов и комнат.