Однажды вечером все обитатели мызы ушли, а Тэсс и Клэр должны были остаться сторожить дом. Разговаривая с Клэром, она задумчиво взглянула на него — он смотрел на нее с восхищением.

— Я недостойна тебя! Нет, недостойна! — воскликнула она, вскакивая с низкой скамеечки.

Казалось, ее пугали и его преклонение и собственная ее радость. Клэр, считая причиной ее волнения то, что на самом деле составляло лишь малую часть этой причины, сказал:

— Тэсс, дорогая, мне неприятно, когда ты так говоришь. Достоинство человека заключается не в умении щегольнуть внешним лоском, которого требуют жалкие условности, принятые в обществе, а в правдивости, честности, справедливости, чистоте и добром имени — как у тебя, моя Тэсс!

Она старалась подавить рыдания. Как часто сердце ее ныло, когда в церкви перечислялись эти добродетели, и как странно, что именно теперь вздумал он о них вспомнить!

— Почему ты не остался и не полюбил меня, когда я… когда я жила с братьями и сестрами… и мне было шестнадцать лет, а ты танцевал на лугу? Почему ты меня не полюбил, почему? — бормотала она, заламывая руки.

Энджел стал ее утешать и успокаивать, думая — и не без основания — о том, какая она нервная и как бережно должен он к ней относиться, когда счастье ее будет всецело зависеть от него.

— Да, почему я не остался? — повторил он. — Я тоже об этом думаю. О, если бы я знал! Но почему ты так горько сожалеешь… стоит ли так огорчаться?

По-женски скрытная, она схитрила:

— Твое сердце принадлежало бы мне уже четыре года, и я бы не потеряла этих лет. Была бы счастлива гораздо дольше!

Так могла бы терзать себя зрелая женщина с темным прошлым, сотканным из интриг, а не простодушная двадцатилетняя девушка, которая в годы ранней юности попала, словно птица, в силки. Чтобы успокоиться, она встала со своего маленького табурета и вышла из комнаты, опрокинув его подолом юбки.

Клэр остался сидеть у очага, в котором весело трещали сырые ясеневые сучья, и на концах их пузырился сок. Тэсс вернулась успокоенная.

— Не кажется ли тебе, Тэсс, что ты чуточку своенравна и порывиста? — добродушно сказал он, положив для нее подушку на табурет и усаживаясь подле, на скамью. — Я хотел кое о чем тебя спросить, а ты вдруг убежала.

— Да, пожалуй, я своенравна, — прошептала, она.

Потом подошла и положила руки ему на плечи.

— Нет, Энджел, право же, я нисколько не своенравна — то есть это у меня не в характере.

И, словно желая убедить его, она села рядом с ним на скамью и положила голову ему на плечо.

— О чем ты хотел меня спросить? Я на все отвечу, — продолжала она покорно.

— Тэсс, ты меня любишь и согласилась быть моей женой, а отсюда вытекает вопрос: когда день нашей свадьбы?

— Мне нравится жить так, как теперь.

— Но в начале нового года или немного позднее я должен подумать о том, чтобы начать свое собственное дело. И раньше, чем меня поглотят новые заботы, я хотел бы получить твое согласие.

— Но если рассуждать практически, не лучше ли будет нам повенчаться после этого? — робко возразила она. — Хотя я даже подумать не могу, что ты уедешь и оставишь меня здесь!

— Ну конечно! И это было бы гораздо хуже. Мне нужна твоя помощь, когда я буду устраиваться на новом месте. Ну, так когда же свадьба? Через две недели?

— Нет, — сказала она серьезно. — Мне о многом надо подумать.

— Но…

Он ласково привлек ее к себе.

Теперь, когда недалек был день свадьбы, ей стало страшно. Но не успели они обсудить этот вопрос, как из-за спинки скамьи вышли фермер Крик, миссис Крик и две работницы.

Тэсс отскочила от Клэра, словно резиновый мяч; лицо ее раскраснелось, глаза заблестели.

— Я знала, что так оно и будет, если я сяду рядом с ним! — воскликнула она с досадой. — Так я и знала, что они войдут и поймают нас! Но, право же, я не сидела у него на коленях, хотя и могло показаться, будто сидела.

— Ну, если бы нам ничего не сказали, мы бы и не заметили при таком свете, как вы тут сидите, — отозвался фермер и повернулся к жене с видом человека, ничего не смыслящего в любовных делах. — Никогда не следует гадать о том, что думают другие люди, когда они ничего не думают. Да я бы и не приметил, где она там сидит, если бы она сама не сказала.

— Мы скоро поженимся, — проговорил Клэр с напускным спокойствием.

— А, вот оно что! От души рад это слышать, сэр. Я давно уже подумывал, что так оно и случится. Она слишком хороша для доильщицы, я это сказал, как только ее увидел. Находка для всякого мужчины и чудесная жена для джентльмена-фермера; с такой помощницей вам никакого управляющего не нужно.

Между тем Тэсс скрылась. Смутили ее не столько грубые похвалы Крика, сколько взгляды вошедших с ним девушек.

После ужина, когда она поднялась в спальню, все ее товарки были уже там. Горел свет, девушки в белых рубашках сидели на своих кроватях и, словно мстительные привидения, поджидали Тэсс.