Я вздохнула: грудная клетка легко шевельнулась, как-то непривычно. Рука машинально дернулась и с замешательством опустилась на грудь. Не мой размер, как и ноги не мои, по-другому ощущаются, и пальцы — длинные, тоже чуть мозолистые, но не такие плотные, как я привыкла. А еще кожа на руках шершавая, обветренная, не знавшая хотя бы минимального ухода. И маникюр… На ногтях я сломалась. Пусть лишнего времени на всякие уходы тратить мне порой и не хотелось, я все равно приводила себя в порядок раз в месяц, скопом — чтобы выглядеть аккуратно. Это как минимум для внутреннего равновесия полезно.

А теперь что? Что это такое теперь — «я»? Лошадь копытом двинула?

— Что, дурында, в штаны наложила? — пробасил, срываясь на тенор, кто-то очень умный. И толкнул меня в плечо.

— Это же не в штанах щеголять, это же рыцарям верой и правдой служить, — зафыркал другой, тоже не особо зрелый голос. Я покосилась по сторонам: и правда, рядом, опять же с конями, торчали парни — уже не подростки, но и взрослыми их назвать сложно. Тот самый возраст, когда плечи широкие, а в голове еще ветер. А тем временем обсуждение продолжалось.

— Девка — это что? — шептал, выпятив губу первый. — Юбка, иголки с нитками, вкусная похлебка… Ну и того-этого… Так что, Ликс, ты это… лучше откажись. Мастер Ртишвельский, он, ты же знаешь, суров! Говорят, что в руках его меч пламенный сверкает. А в славной битве при Оуфорд-на-Карлице он короля боронил грудью и чреслами!..

Я едва сдержалась, чуть не захохотала, запрокинув голову. Просто поняла: еще немного — и скачусь в истерику, веселую такую. Чреслами он защищал! Опасаюсь подумать, от кого! Каких таких врагов этими чреслами славный рыцарь встречал?

— Хорош лясы точить! А ты, Ликс, хватит трястись, перевязь оправила, коня под узду взяла и зад свой понесла, как велено, вперед! — глухо рявкнул кто-то на нас. Я уже собиралась обернуться, кто это такой всезнающий, как мне прилетело ускорение. Ногой. Под зад!

Щелкнули челюсти, я чуть не прикусила язык, на пару мгновений даже потеряв соединение с землей. Вцепилась в поводья лошади, та только чудом не лягнула меня за такое вольное обращение. И, чтобы удержать равновесие, пришлось сделать несколько шагов вперед. Задница гудела как колокол, по которому ухнули колотушкой. И мне бы обернуться, сказать пару ласковых непрошеному помощнику, но поздно: коняка сама потянула меня вперед. А чего вперед?..

А, ну да, лошадушка у меня оказалась вполне себе самцом-производителем — это я на мгновение заглянула ему под брюхо. И тянулся теперь этот мачо к скромно стоящей кобыле, да только я его одернула, вынудила затормозить, потому как стало понятно, чего кричали мое — мое же? — имя и зачем мне пинка дали.

— Ликс Одонар прибыла, — рявкнул глашатай — кажется, так называли тех парней, которые работали вместо громкоговорителей — и таким взглядом меня обласкал, что будь мне лет на двадцать меньше, то я бы уже в саван оборачивалась и одновременно седела от нервов. К тому же только мне слышимым шепотом тот же глашатай произнес что-то на манер очень знакомого «понакупают дипломов, а в голове — даже не дырка от бублика, а вакуум». И даже как-то слегка обидновато стало, это что же, он меня с… с Вольдемаром сейчас сравнил?

Карма существует?..

Коня я дернула, заставила встать ровно, по струнке, тот в принципе был ручнее Тамерлана в разы, хотя похотливо таращился в сторону той самой кобылы, которая как настоящая «фамм фаталь» кокетливо хлопала глазами.

Завопили вувузелы, от звука у меня чуть уши в трубочку не свернулись, и глашатай продолжил:

— Аторий Видилор, оруженосец, по велению короля поступает к рыцарю Сотару Марии Дурбавотскому!

Буквально пара мгновений — и в относительной близости от меня появился еще один оруженосец. И да, картинка складывалась. На заднем плане что-то вроде крепости — не замок зефирный, все твердое, надежное, серо-коричневое, но и не откровенно каменный сарай, намек имеется на то, что какой-то архитектор мизинчик к замку приложил. Вон затейливые бордюрчики вдоль башенок хотя бы…

Стояли мы с конями в ряд перед трибунами, вокруг обрисовалось что-то на манер амфитеатра. На трибунах разодетые люди — дамы в платьях, мужчины тоже в платьях. Ага, это явно места люкс. Конечно, все ограждено, чтобы чернь не прорывалась, которая бушует в фанзоне за спинами местных секьюрити.

На первой ступени трибун, как раз напротив оруженосцев, стояли… ну, рыцари, наверное. Щиты и мечи прилагались, доспех не монолитный — кольчужка, наколенники, налокотники, всякая другая чепуха. Шлемы в руках, но даже без шлемов не особо понятно, кто есть кто. Все одно — все по самые глаза заросшие бородами, а сверху волосища, только нос и торчит.

В мгновение внезапной тишины, пока глашатай набирал полные щеки воздуха, я четко расслышала чей-то конский хохот и визгливое:

— Пироги, рыбные пироги, за медяшку, с пылу, с жару, вчера еще в реке плавало!

— Это в той, куда я свой ночной горшок выливаю?! — поинтересовался покупатель.

— Нет, милейший, в той, куда твой сосед нужду справляет, — ответил вместо торговки кто-то еще.

Дальнейшие звуки пропали в визгах и лае пробежавшей мимо собачьей свадьбы. Лошади, естественно, заволновались, пришлось сильнее вцепиться в поводья… А потому что сказать было нечего, только хлопать ртом и оставалось. Ну ты, Александра Дмитриевна, и попала! Может, конечно, и лягнул меня Тамерлан, и в мозгах что-то помутнело. Только с воображением у меня с детства не особо хорошо. Вот, помню, всегда было: «Сашенька, нарисуй, что хочешь», а что я хочу? Что вообще за глупые вопросы? Скажите, что надо, Сашенька и нарисует. Я же не телепат! А всякие вот эти упражнения по английскому «придумайте и напишите» — да вы скажите, что писать! Я иностранный язык изучаю, а не воображение раскачиваю! А иначе смысла нет силы тратить на ненужные телодвижения!