— Этот запрет касается только тебя, — его ответ в очередной раз сшибает меня с ног.

Но то, что Тимур делает дальше, заставляет задохнуться… Поддевая пальцами резинку, он стаскивает передо мной шорты вместе с трусами и шагает в душевую кабинку.

Я, безусловно, понимаю, что он здорово пропотел во время тренировки и шел сюда затем, чтобы помыться, но… Это же… Открывая рот, заглатываю воздух, а сказать ничего не могу.

Оглядываясь, Тихомиров смеряет меня уже другим взглядом — жадным и горячим, с головы до ног. Смеряет и выставляет новые условия:

— Если желаешь продолжать выяснять отношения, заходи в кабину.

Птичка

Знаете, чего я больше всего в тот момент устыжаюсь? Того, что в моем воспаленном сознании вновь возникает желание использовать свою пресловутую волшебную палочку. С какой целью? Остановить время и, управляя вселенной, сделать так, чтобы вне стен этой ванной оно не учитывалось. Зачем? Потому что я хочу шагнуть в душевую кабину следом за Тихомировым. Поддаться тому, на что он меня провоцирует, а после стереть ему память.

Рассматриваю его обнаженное тело, словно пауза уже работает. Будто мне не придется за это нести ответственность. Без одежды Тимур еще сильнее впечатляет своими размерами. Он здоровенный.

Напряженный. Сильный. Красивый.

И там… Четыре года назад, в нашу единственную ночь, у меня не было возможности его разглядывать. Сейчас он мне ее предоставляет. Мне, конечно, не с кем сравнивать. И все же размер его пениса ввергает меня в шок. Неужели эта штуковина была во мне?

Краснею и задыхаюсь, осознавая возбуждение Тихомирова, и свою мгновенную отзывчивость на сей факт. Его член толстый и в стойке смирно почти достигает пупка. При движении слегка раскачивается, но упорно держится вертикально.

— Заходишь, Птичка? — спрашивает Тимур, прежде чем потянуться и опустить ладонь на смеситель.

Естественно, я сбегаю. С такой скоростью, что на пороге в спальню спотыкаюсь и чуть не стелюсь там ковриком.

Ни стыда, ни совести…

Ругаю Тихомирова. А сама? Что у меня есть кроме страхов и понимания, что завтра будет больнее? Ничего. Я реагирую. Я отзываюсь. И с неменьшим жаром желаю близости. С ним. Ведь за четыре года меня не заинтересовал ни один мужчина. Даже когда я попыталась взглянуть на Костю другими глазами, ничего не получилось. Нигде не откликнулось. А сейчас… Отдалившись от ванной, избавившись от визуального и эмоционального давления, тело еще дышит жаром, сердце распирает грудную клетку, а низ живота скручивает спазмами.

Войдя в кухню, испытываю удушающую неловкость под озадаченными взглядами Дианы и Инги.

— Тимур Муратович велел сегодня погулять с Мишей по округе, — подает голос няня. — А завтра, если малыш будет готов, поехать на несколько часов в центр развития.

Не знаю, что она хочет от меня услышать. Очевидно же, что девушка собирается исполнять указания Тихомирова. Ее попытка сделать вид, что мое мнение как-то учитывается, только сильнее злит меня.

— Не уходите далеко, — прошу сдержанно.

— Хорошо, — с улыбкой кивает Инга и протягивает Мише руку.

Я чувствую себя ужасным человеком, но мое сердце ревностно сжимается, когда сын охотно вкладывает ладошку и выходит с ней на террасу.

— Что происходит? — допытывается Диана, как только мы оказываемся одни.

Я возвращаюсь к готовке, но руки заметно дрожат. Не скроешь.

— Просто я ее не знаю и поэтому переживаю, — выдаю часть правды.

— О, ну я уверена, что Клинт выбрал одну из лучших, — рассуждает коллега, заворачивая в блин из цукини мясную начинку. — Она приятная. И Мише, похоже, нравится.

Проблема только во мне. Всем, оказывается, эта девица по душе.

— Ты лучше подумай, как тебя ценит Медведь! Он делает все, чтобы ты не волновалась о сыне. Где еще такого работодателя найти? — щебечет беззаботно Диана, а я едва зубами не скрежещу. — Нет, я понимаю, что это особое отношение. Но даже друзья детства не всегда проявляют такое участие. Уж поверь мне.

— Ты права, — все, что ей отвечаю, в надежде закрыть тему.

Благо мне это удается. Но остаток дня все равно провожу на нерве. Стараюсь не выказывать свое взвинченное состояние. Однако не уверена, что демонстрация веселья имеет успех.

Ночью же… Жутко стыдно перед самой собой, но я то и дело воскрешаю в памяти сцену в ванной и вчерашний поцелуй. Разбираю на молекулы каждую секунду. Не знаю: додумываю или действительно наедине с собой получается в мельчайших подробностях вспомнить взгляды и действия. Оцепить весь спектр произошедшего. Эмоции и ощущения, которые они вызывают, вновь не позволяют мне, несмотря на усталость, быстро уснуть.

Следующий день не легче. Вспоминая, как принимала решение лететь с Тихомировым в Майами, я начинаю серьезно сомневаться в собственной адекватности.