Я стучала зубами, дрожала от холода, прижимаясь к его мокрой одежде. Да и я сама успела насквозь промокнуть и, наверное, в прилипшей к телу сорочке смотрелась отнюдь не целомудренной принцессой. Впрочем, ни мне, ни Коршуну сейчас было не до соблюдения приличий.

— Что за… — Ярнефельт едва не зарычал, увидев дрыхнущего перед дверью каюты стражника и со всей силы пнул в бок этого храпящего бугая.

Везунчик! Совсем как моя Уля. Тут погода устроила самую настоящую вакханалию, а он дрыхнет себе преспокойно! Я тоже так хочу. И желательно без кошмарных снов.

— Будешь наказан, — бросил Коршун встрепенувшемуся стражнику и, толкнув дверь, внёс меня в каюту. Донёс до кровати, поставил на ноги, а потом приказал, сверкая от ярости глазами: — Раздевайся!

И сам при этом сбросил с себя насквозь промокший плащ.

— Что, простите?

Я не поверила своим ушам. Да и глазам, если честно, тоже верить не хотелось. Следом за мокрым плащом на пол улетела не менее мокрая куртка. Но и этого его тёмности показалось мало: не теряя времени, он стащил через голову рубашку.

— Вы что творите?! — возмутилась, наконец осознав, что это не очередная проверка, а самый настоящий стриптиз в исполнении Ярнефельта.

Стриптиз, который я, между прочим, не заказывала и смотреть на всё это точно не собираюсь!

— Не хватало ещё, чтобы вы явились к жениху в горячечном бреду, — рыкнул он.

— Я и сама в состоянии согреться, — ответила независимо, мысленно уговаривая себя не дрожать и не стучать зубами.

Расслабься, Саша. Просто расслабься.

— И вообще, это не моя каюта. Пойду-ка я лучше в свою. — Шагнула было к проступающей в полумраке створке, но это хищное животное схватило меня за руку и резко развернуло к себе.

— Под бок к де Линю?

— То есть, по-вашему, моему жениху больше понравится, если я буду голая в ваших объятиях, чем рядом с одетым и бессознательным стражником?

— Раздевайтесь.

— Не. Буду!

Пару секунд мы буравили друг друга взглядами, а потом этот удав (ну вот точно змея: смотрит и гипнотизирует своими синими глазищами!) просто-напросто разорвал надвое моё мокрое исподнее.

— Да как вы…

Меня тут же унесло под одеяло. Никогда не думала, что смогу перемещаться с такой скоростью, а вот сумела! Завернулась в него как в кокон и воинственно предупредила:

— Панталоны не отдам!

Что-то процедив сквозь зубы (не то прокляв, не то обругав), Коршун убрался в другой конец каюты и, откинув крышку сундука, достал из его недр светлую рубашку. Ему по размеру, а мне вполне может сойти за платье.

— Надевайте! — швырнул на кровать свою шмотку, после чего раздражённо бросил: — И снимите с себя наконец мокрые тряпки!

— Только после того, как отвернётесь!

Хмыкнув, он отвернулся. Я всё-таки избавилась от панталон, противно липнущих к покрытой мурашками коже, и так же быстро натянула рубашку этого ястреба. От неё приятно пахло морем, свежестью ветра и… Ярнефельтом.

Тихонько чертыхнувшись, снова закатала себя в одеяло, а потом сказала:

— Всё, я согрелась. В вашем присутствии нет необходимости. Можете возвращаться к своим тёмным делишкам.

— Наверху и без меня справятся. И в отличие от вас, светлая дэйя, я ещё согреться не успел. — С этими словами он стащил с себя штаны, оставшись в одних тонких подштанниках, которые подчёркивали всё, что только можно было подчеркнуть. И даже в полумраке это… подчёркнутое отличном просматривалось из-за кромки одеяла.

Прямо какое-то издевательство…

Корабль с силой качнуло, и я испуганно сжалась. Тошноты больше не ощущала, но воспоминания о шторме и несущемся на гребне волны корабле заставили сжаться в комок и снова затрястись.

Ярнефельт подошёл к кровати. Не теряя времени, улёгся рядом, потянув на себя край одеяла.

— Вы совсем обнаглели?!

— А вы всегда ведёте себя так неблагодарно и отвратительно?

— Это я веду себя отвратительно? — Едва не задохнулась от возмущения. — Это вы сейчас посягаете на моё доброе имя и на мою честь!

— Если скажу, что ни вы, Дамия, ни ваша честь мне неинтересны, вам станет легче?

— Не особо, — буркнула я и ещё больше напряглась.

— Идите сюда. — Несмотря на мои протесты, Ярнефельт притянул меня к себе, заставив спиной прижаться к его груди.

Если моя кожа была холодной, почти как у покойника или у какой-нибудь русалки, то его казалась раскалённой. Только коснулась — и уже жарко.

— Мне нужно доставить вас в Тенебрию целой, невредимой и, разумеется, здоровой. Что я и делаю, — послышался у виска едва различимый шёпот.