Нам бы не хотелось впутывать Роберта в эти дрязги. Мне кажется, что так будет лучше. У вас еще будет время повидаться с ним не при таких грустных обстоятельствах.

Когда все благополучно закончится, вы обязательно приедете и проведете у нас недельку.

Норда сидела молча, думая о Роберте, который действительно был очень привязан к ней. Она размышляла о том, как могла бы сложиться их жизнь, если бы она не разорвала помолвку и вышла замуж за отца Роберта… Внезапно пришедшая мысль поразила ее: поступи она так, Мервин обязательно использовал бы ее привязанность к Роберту и ответную любовь мальчика, чтобы добиться опеки над ним.

Вздрогнув, она спросила себя: а могла ли Лоррейн подумать о такой возможности?

Не успела эта мысль прийти ей в голову, как она уже решила, что Лоррейн, безусловно, стремится извлечь максимальную выгоду из сложившейся ситуации. Поступи она по-другому, это была бы не Лоррейн. Да и какая женщина осудит ее? Даже Мервин в свое время с уважением отзывался о предусмотрительности и силе духа своей бывшей жены: «Надо отдать ей должное — она никогда не обольщается. Она может летать как маленькая девочка и при этом оставаться хладнокровной, как калькулятор, способна не спать всю ночь, просчитывая, что будет, если она сделает то-то и то-то…»

Размышления Норды были прерваны Лоррейн, не отрывавшей внимательного, изучающего взгляда от ее лица:

— По крайней мере, Норда, вы переночуете у нас, как мы договорились. Ведь встреча с адвокатом назначена на завтра. Утро вечера мудренее. Завтра все может представиться вам в другом свете.

В этой ситуации Норда предпочла бы поехать в отель, но Лоррейн так настаивала, что она уступила, и Дженнингсы отвезли ее в свой дом в Беверли-Хиллз.

Норда спросила, где спит Роберт, и ей сказали, что под тентом в патио. В последнее время он сделался просто бездомным, насмотревшись фильмов про настоящих парней.

В результате он настоял на том, чтобы ему разрешили спать на улице.

Лоррейн сказала, что, когда им нужно куда-нибудь уйти, с Робертом остается няня. Сегодня, правда, им не удалось договориться ни с одной из двух приходящих нянь, которые им особенно нравились, так как те уже обещали кому-то другому. Поэтому они просто дождались, когда он уснет, и поехали в аэропорт.

Однако они особенно не беспокоились, так как он остался под защитой Ровера. Ровером звали громадного дога, которого Лоррейн забрала, когда они с Мервином делили имущество. Норда слышала, как Роберт упоминал о собаке, а однажды даже была ей «представлена», когда Роберт навещал Мервина.

Это был громадный пес с выразительными глазами и поразительным чувством собственного достоинства. Он понравился Норде, да и пес признал ее и, к большому удовольствию Норды, радостно приветствовал, виляя хвостом, пока она почесывала его за ушами.

Бартон Дженнингс вышел через заднюю дверь и заглянул в патио. Он сообщил, что все в порядке, Ровер лежит в таком месте, откуда он может видеть и Роберта под тентом, и вход в патио. Норда же захотела поздороваться с собакой, но Дженнингс запротестовал, мотивируя это тем, что пес залает и разбудит Роберта.

А если Роберт увидит Норду, добавила Лоррейн, то он наверняка откажется ехать в лагерь, что будет не совсем честно по отношению к другим мальчикам, да и к самому Роберту.

Было что-то такое в ее голосе, что вызвало у Норды неясное беспокойство. Они с Робертом были большими приятелями. Она чувствовала, что пользуется полным доверием мальчика. Может быть, Лоррейн просто немного ревнует?

Норда отогнала от себя дурные предчувствия. Она чувствовала страшную усталость во всем теле после этого длинного дня и отправилась на второй этаж, в свою спальню, окна которой выходили на север.

Перри Мейсон открыл дверь офиса и увидел, что Делла Стрит, его секретарь, уже на месте.

Мейсон сделал недовольное лицо.

— Даже с утра в субботу, — проворчал он, — я был вынужден тебя вытащить на работу.

— Это цена вашей славы, — улыбнулась Делла.

— Ну слава богу, я хоть не испортил тебе настроение.

Широким жестом Делла обвела комнату, как бы охватывая все, что в ней находилось: письменный стол, заваленный бумагами, стопки справочников, в которые любил заглядывать Перри Мейсон, когда диктовал ей.

— В этом вся моя жизнь, да и ваша тоже. Факт немаловажный.

— Ну все равно, это же работа, — сказал Мейсон, не сводя глаз с ее лица. — Наверное, временами тебе все это осточертевает.

— Это интереснее любой пьесы, — возразила она. — Вы готовы?

Делла открыла блокнот и приготовила ручку.

Мейсон вздохнул и поудобнее уселся в кресле.

И тут зазвонил его личный телефон, номер которого не значился в телефонном справочнике.

Только три человека в мире знали этот номер телефона.