Резко отключив телефон, Дарья некоторое время посидела в задумчивости. Представила себе, как после ее звонка между Ганилевским и девушкой пробежала кошка. Она не знала этого наверняка, но предполагала, что именно так должно быть. И ей стало приятно, что ее звонок внес сумятицу, а может, и разлад. Затем она вылезла из машины, подошла к подъезду с небольшим крыльцом и металлической дверью. Пришлось немного подождать перед нею, пока изнутри кто-то не вышел, открыв дверной замок. Подъезд был обыкновенным, каких есть множество. Не очень чистый, но и не очень грязный. Краска на стенах требовала обновления. Двери в квартиры на площадках разношерстные. От самых дешевых дверей до очень дорогих. Квартиру Валентина нашла быстро. Номер на двери. Звонок сбоку. Позвонила. И так же, как к телефону, сразу никто не подошел. Позвонила настойчиво и продолжительно, пока не услышала, как щелкнул замок. В приоткрывшуюся дверь показалось постное лицо Ганилевского:

– Это ты? – прошептал он. – Как ты узнала мой адрес и домашний телефон?

В ответ Дарья усмехнулась, и в этой усмешке было что-то нехорошее:

– Мир не без добрых людей! – сказала. – Твой сотовый телефон отключен. Поэтому пришлось искать другую дорогу к тебе! Ты дверь-то мне откроешь, впустишь в квартиру, или я так и буду торчать на лестничной площадке?

– Что тебе надо? – снова прошептал он, высунувшись чуть больше из двери и не открывая ее шире. Был он строен, в домашнем махровом коричневом халате и серых шлепанцах на ногах. Прическа чуть растрепана, густые черные волосы приглажены пятерней. Лицо приятное, не толстое, но и не худое, с серыми глазами, тонкими усиками и чуть оттопыренными ушами.

Посмотрев ему в глаза гипнотизирующим взглядом, Велинская тут же оставила эту затею, потому что знала, что Валентина ее гипноз не берет:

– Ты не хочешь меня видеть? А мне было бы интересно посмотреть, как ты живешь.

– Нет, у меня в гостях… сестра, – ответил он торопливо, не раздумывая ни минуты, крепко удерживая рукой дверь. По его испуганной торопливости она сразу поняла, что он врал.

В это время за спиной Валентина прозвучал женский голос:

– Ты с кем там шепчешься? – Дверь изнутри резко дернули на себя, раскрывая, и из-под руки Ганилевского выглянуло милое девичье лицо с большими глазами и красивыми губами, в котором улавливалась взволнованность.

Невольно, явно не желая этого, Валентин посторонился, а девушка спросила у Дарьи:

– Это ты только что звонила?

– Я, – подтвердила та и сделала на лице располагающую улыбку. Кивком показала на Ганилеского. – Вот, Валентин впускать меня не хочет.

Задавая следующий вопрос, девушка с надеждой ждала, что получит на него отрицательный ответ:

– Ты сказала, что ты невеста.

Но Дарья, хоть и поняла, на что надеялась девушка, не посчитала необходимостью для себя ответить так, как хотелось девушке:

– Да. А ты кто?

– Меня он тоже называет невестой, – мгновенно скиснув, отозвалась девушка и вопросительно посмотрела на Ганилевского.

– Вот как? А он сказал, что ты сестра. Я о тебе ничего не знала, – равнодушно пожала плечами Дарья, окидывая девушку взглядом с ног до головы.

– Я о тебе тоже ничего не слышала, – нахмурилась и съежилась та.

– Богатый жених, сразу две невесты, может быть, и третья еще есть? – Дарья насмешливо взглянула на Ганилевского.

Определенно, Валентин не знал, как ему выкрутиться из создавшегося положения, был весь как на иголках. Смотрел на Дарью раздраженно, хотел от нее избавиться и защититься, попытался обнять за плечи девушку:

– Да не верь ты ей, Софья! Какая она невеста? Я первый раз ее здесь вижу! Девка с улицы!

Но Софья резко сбросила его руку со своего плеча. Дарью резануло по ушам, когда она услыхала, как Ганилевский назвал ее девкой с улицы. Догадывалась, почему он употребил такое выражение. Хотел избавиться сейчас от нее любой ценой, чтобы снова восстановить доверие между собой и Софьей. Видимо, надеялся, что Дарья оскорбится, фыркнет и убежит. Но он плохо знал Велинскую – она никогда не уходила побежденной. Ее разозлили его слова. Она не была девкой с улицы, она зарабатывала свои деньги другим манером. И, конечно, не была невестой Ганилевского – так, несколько раз до этого переспала с ним. Валентин в свое время понадобился для дела, и Дарья сумела быстро, почти мгновенно увлечь его. Естественно, она ничего не знала о Софье, Валентин не говорил о ней. Потому сейчас, узнав, разозлилась. Она не любила отступать и не любила уступать того, что считала своим завоеванием. И сейчас не собиралась сносить нанесенное Валентином оскорбление, тем более что он ей был еще нужен. Решительно шагнула в прихожую, отодвинула с дороги врача и Софью. Сейчас они оба вызывали в ней отторжение. Он попытался препятствовать, но она так посмотрела, что он отступил. Мгновенно взвинтилась:

– Это я девка с улицы? А может, это она девка с улицы? На какой обочине ты ее подобрал?

– Зачем ты пришла? – прокричал Ганилевский и схватил ее за руку, удерживая на месте.

Но это не помогло. В такие моменты Дарью невозможно было унять. Она оттолкнула его и по-хозяйски прошлась по квартире. Прихожая ей не понравилась. Показалась тесноватой. Ламинат на полу темный, даже мрачный. Зачем такой цвет вообще применять? Заходишь, как в темный погреб. Хорошо, хоть догадался постелить бежевую дорожку. Правда, тоже не сахар, но все-таки чуть осветляет черноту пола. Стены выкрашены в какой-то серый холодный цвет. Сразу видно: мужик подбирал цвета. Не было женской руки. Нет тепла в красках. Шкаф для одежды громадный, наполовину сузил проход в прихожей. Безвкусица. Дребедень. В комнатах примерно такие же краски, мебель – так себе. Вся как бы ни к селу ни к городу. Гостиная почти пустая, хоть в футбол играй. В общем, мужское холостяцкое жилище. Не была тут ни разу, и хорошо. Если бы не заставила необходимость, то и сегодня не появилась бы здесь. И знать бы никогда не хотела, где живет Ганилевский. Но по необходимости пришлось это сделать. Однако никак не ожидала, что будет оказан такой прием. Особенно в ней заговорило бешенство, когда вошла в спальню и увидала раскиданную постель, на которой, определенно, совсем недавно двое кувыркались:

– Из какой подворотни ты притащил эту шлюху? – Ударила безжалостно, как будто наотмашь. – На моих простынях катался с этой подстилкой!

Валентин опешил. Ему никак не удавалось придумать, как остановить разбушевавшуюся Дарью. Схватить ее и вытолкнуть за дверь не мог, ибо тогда не знал, как потом объясняться с Софьей:

– Что ты несешь? – возмутился не на шутку. – Какие простыни? Я тебя знать не знаю. Пошла вон!

– Софья, он тоже хрюкал тебе на ухо, когда ему было хорошо? – Дарья насмешливо посмотрела на Валентина.