— Ты чего такая радостная? Неужели не терпится увидеть тетю? — саркастически спрашивает мама. Она то знает, что шопинг — это мое слабое место. Люблю примерять всё на себе. Не факт, что возьму, но примерять безграничное количество различных платьев, топиков, юбочек, всевозможных кофточек и красивых рубашек я просто обожаю.

— Конечно, — язвительно улыбаюсь.

— Только давай договоримся, ты будешь тратить деньги с умом: покупаешь только то, что действительно тебе нужно. А-то знаю я тебя: наденешь вещь один раз и оставляешь пылиться в шкафу.

— Мам, ненужных вещей у меня нет. И они не пылятся в шкафу, как ты говоришь. Я всё ношу.

— Ну-ну, вспомни, как ты в прошлом году купила то золотисто-зеленое платье. И где оно сейчас? — Хочу возразить и даже открываю рот, но она неугомонно продолжает: — Правильно, в твоем втором шкафу, куда ты даже не заглядываешь. Не понимаю, зачем нужно было покупать платье ради одного дня, — выдает она и подносит ко рту вилку, кладет, наконец, в рот свои макарожки, которые, наверное, минуту висели в воздухе.

— Мама, во-первых, это платье я купила на новогодний вечер, который состоялся у нас в универе, а не кабы где. Во-вторых, оно действительно красивое. И в-третьих, я его еще надену… И в-четвертых, в моем втором шкафу висят наряды, которые рассчитаны на выход в свет, и именно поэтому я надеваю их редко. Потому что, черт возьми, мне некуда их надеть. Угадай почему? Может быть, потому что в моем жизненном расписании только учеба — дом, дом — учеба? А? — не выдерживаю я, но говорю как можно мягче и спокойнее, и даже улыбаюсь.

Всё это время она молча ела и слушала мой монолог, который, я скажу вам, оказался длиннее и эмоциональнее, чем её.

— Ладно, я тебя услышала, и ты меня, пожалуйста, услышь. Теперь скорее доедай свой завтрак. Нам нужно выходить. — Спокойно встает и направляется к раковине. Бесит, когда она мне не отвечает. Разве это ответ?..

— Извините, простите. — Мама проходит через толпящихся в проходе салона самолета пассажиров. Закидывает наши вещи наверх, и мы наконец садимся на свои места; выбираю место у окна.

Мне уже доводилось летать: мы примерно раз в год, иногда раз в полгода летаем к Лене. В прошлый раз мы были у нее в начале лета, в июне. Так, прошло сколько получается? Четыре месяца с последней встречи? Ну да, так и есть, поэтому я так удивилась, когда узнала, что мы летим к Ленке. Так неожиданно и спонтанно, прям как поездка Игоря. Блин, я скучаю по нему. Сильно-сильно. Мне не хватает его теплых объятий и нежных взглядов, а еще прикосновений, его запаха, небесных поцелуев: и страстных, и нежных, и крайне осторожных, трогательных… Всё, хватит! Хватит, Алекс!

Смотрю в окно, где внизу стелются белоснежные ватные облака, которые, казалось бы, бесконечны. Так хочется наступить на них, ощутить воздушность под ногами, но вряд ли это удачная идея (упаду прямиком вниз), учитывая, что даже в лучшем случае окажусь где-нибудь под водой, или же в худшем — разобьюсь об асфальт одной из автомобильных дорог, ведущих в Москву. Бррр. Сразу становится не по себе от одной лишь мысли о… Ну уж нет, еще не хватало заработать себе страх высоты.

— Воды хочешь? — прерывает мои мысли мама, читающая какой-то журнал, и протягивает мне бутылку воды.

— Хочу. — Делаю глоток и снова устремляю взгляд в окно, за которым простирается небесный мир. Куда ни глянь — всё голубое да белое. Красота.

— Мам, как у тебя дела на работе? — спрашиваю я спустя долгие минуты тишины. — Ты мне в последнее время ничего не рассказываешь. Почему тебя заставляют работать по двое-трое суток? Это вообще законно? — Наконец-то у нас есть время поговорить, теперь-то она никуда не денется от мучающих меня вопросов. Вечно ей удается либо умело сменить тему, либо пожаловаться на усталость и пойти спать.

— Алекс, у меня на работе всё хорошо, не беспокойся обо мне. Просто беру дополнительные часы, чтобы побольше заработать.

— Ну конечно, сама она берет… Просто твои коллеги совсем офигели. Болеют они, ха! Конечно! Воспалением хитрости небось? Это какую наглость нужно иметь человеку, чтоб так издеваться и всячески подставлять свою же коллегу! Знаешь что, а возьми-ка и ты этот больничный. Вот увидишь, эти крокодилицы трехэтажным матом доверху тебя накроют, мол, чего не вовремя болеешь. Мама! Ну нельзя быть настолько добродушной!