— Я недавно подумала, что годы идут и скоро тебе будет двадцать пять, поэтому мне захотелось наладить общение с тобой. Я подумала, что за все эти годы ты, наконец, простил меня.

— Только частично. Я не против общаться с тобой как и раньше, но не могу уделить тебе больше времени, чем у меня есть при всём своём желании.

— Я поняла тебя. Ты прав, мой Марек. Прости меня за то, что я зря побеспокоила тебя.

— Откуда у тебя мой новый адрес?

— Его мне дал твой отец.

— Зачем? Я не просил его делать это.

— Я знаю потому, что он не особо хотел мне называть его. Это я упросила. Я пойду. Можно я поцелую тебя на прощание?

— Целуй.

Она поцеловала детектива в щёку и ушла. Закрыв за ней дверь, он только облегчённо вздохнул. Он не очень — то любил эти визиты и общался с Гражиной больше по обязанности, чем охотно. Он не очень любил её, хоть она была его матерью, да, честно говоря за все эти годы он забыл как это — испытывать такое чувство по отношению к ней.

Марек стал чаще приезжать вовремя на встречи с Юлей. Хотя иногда так получалось, что он опаздывал. Она не совсем была довольна этим, но научилась более спокойно относиться к этому. Он был совсем не виноват, что у него была такая работа.

Около дома девушки и Акулины Тимуровны установили камеры видеонаблюдения. Последняя постаралась как можно в более кратчайшие сроки заказать их. Также она наняла охрану для себя и дочери.

Юноша сильно обрадовался, узнав об этом. На радостях он схватил девушку на руки и начал кружить её по комнате.

— Ай, Марек! — засмеялась она. — Что ты делаешь? Ты уронишь меня. Я потом буду долго и нудно лечиться. Разве мне это надо?

— Не уроню, Юля, — серьёзно отвечал он. — Напрасно ты беспокоишься из — за меня. Я, что, изверг, чтобы так издеваться над тобой, моя любимая? Если ты так считаешь, то тогда зачем встречаешься со мной?

— Оттого, что я тебя люблю. Я вовсе не думаю, что ты изверг, садист и мучитель. Если бы я так думала, то не любила бы тебя и у нас с тобой не было бы никаких отношений.

— Я не поставлю тебя на землю, пока ты не заберёшь свои слова обратно насчёт того, что могу уронить тебя, — дурачился детектив как малое дитя.

— Хорошо — хорошо, я беру их назад. Теперь ты доволен?

— Я думаю, что да.

Затем он поставил её на пол.

— Уф, наконец — то я на твёрдом полу! — удовлетворённо сообщила она.

— Ты так боишься, что я могу, пусть и нечаянно причинить вред тебе? — удивлённо спросил Марек.

— Не в том дело, — низко опустив голову, призналась Юля. — Я боюсь высоты.

— Давно?

— Всегда. С самого раннего детства сколько себя помню.

— В этом нет ничего стыдного. Каждый из нас боится чего — нибудь. Почему ты так низко наклонила голову, милая, признаваясь в этом?

— Мне ужасно стыдно признаваться тебе в этом.

— Почему?

— Потому что я знаю, что ты искренне любишь меня и беря на руки, хотел доставить мне этим удовольствие.

— Тебе совсем не надо было стыдиться этого, — ответил он ей, беря её руки в свои. — Я постараюсь никогда не причинить тебе никакого вреда, милая, так как ты абсолютно правильно сказала, что искренне люблю тебя. Насчёт опозданий, из — за которых ты так обижалась на меня могу повторить, что совсем не хотел обидеть тебя. Просто так получалось.

— Мы договорились с тобой, золотой, что мы закрыли эту тему. Не надо вспоминать о плохом.

— Прости — прости меня. Я постараюсь так больше не делать. Я признаю, что мы действительно решили с тобой не делать этого.

— Так вот, давай не вспоминать об плохом.

После чего они поцеловались.

Из воспоминай о прошлом именниника вывел звонок мобильника. Он взглянул на его экран и сердце у него радостно ёкнуло: это была его девушка.

— Алло, — нежно проговорила она в трубку. — Привет, Марек. С днём рожденья тебя. Как поживаешь?

— Спасибо. Плохо.

— Отчего?

— Оттого, что я сильно соскучился по тебе.

— А я по тебе. Мы сегодня празднуем твой день рождения у тебя дома. Я бы хотела знать, это остаётся в силе?

— Да.

Влюблённые долго беседовали на разные темы, называя друг друга ласковыми именами. Он поведал ей о приходе Гражины.

— Что ты думаешь об этом? — задал вопрос детектив. — Я правильно поступил, что не захотел побольше общаться с ней.

— Я думаю, что да потому, что то, что сделала она действительно слишком трудно простить, хотя, если бы мой отец был жив, то сейчас хотела бы почаще общаться с ним. Я почти не знала его как человека и желала узнать его как можно лучше. Я тоже долгие годы обижалась на него как ты на свою мать, поэтому не имею никакого морального права судить тебя, если твоя душа не лежит к общению с ней. Хотя жизнь скоротечна, кто знает, что может случиться с нами завтра, поэтому, может, ты нашёл бы в себе силы простить её?