касается меня, то я всегда придерживался доброго мнения о лучших

произведениях других авторов, особенно о полнозвучном и высоком стиле

Чапмена, отточенных и глубокомысленных сочинениях Джонсона, о не менее

ценных сочинениях обоих превосходных писателей Бомонта и Флетчера и,

наконец (без всякого дурного умысла упоминая их последними), об

исключительно удачливой и плодотворной деятельности Шекспира, Деккера

и Гейвуда...

БЕН ДЖОНСОН

И все же самым выдающимся среди них рядом с Шекспиром был его младший друг Бен Джонсон. Выходцу из низов, ему удалось получить неплохое образование, и на протяжении всей жизни он свысока относился к "дворняге" Шекспиру. Бенджамин Джонсон блестяще знал древние языки и был знатоком античности. Смолоду ему довелось участвовать в военных кампаниях, где он впервые проявил свои бойцовские качества и героизм. У него был имидж задиры, и, будучи почтенным автором королевского театра, он постоянно попадал во всякие передряги - свары, дуэли, попойки, полицейский участок. Он дважды сидел в тюрьме за участие в дуэлях.

Первая сатира Джонсона "Собачий остров", написанная вместе с "молодым Ювеналом" - так Грин звал Томаса Нэша, - наделала много шума и вызвала скандал. Лорд-мэр потребовал, ссылаясь на эту пьесу, закрытия всех лондонских театров. Ходатайство было удовлетворено.

Ее величество, узнав о весьма больших беспорядках, происходящих в

общедоступных театрах по причине непотребного содержания пьес,

исполняемых на сцене, и из-за скопления дурных людей, дала указание,

чтобы в Лондоне в течение лета не только не игрались пьесы, но чтобы

все здания, возведенные и строящиеся для этой цели, были снесены.

Сам Бен попал в тюрьму, но отделался легким испугом. В Англии XVI века приказы королевы исполнялись без нынешнего рвения. Ни один из театров не был снесен, а представления прекратились всего на два-три месяца.

Бен Джонсон вышел из бродячих актеров, но титаническими усилиями поднялся до должности королевского хронолога. Эрудит, педант, чуть-чуть ретроград, он в прямом и переносном смысле отличался тяжеловесностью. Он не принимал шекспировской патетики и "разнузданности" композиции, но, врачуя его драматургию с присущей ему прямотой слона, сам был слаб в сюжете, консервативен и ориентирован на ушедший "золотой век".

Образованнейший человек эпохи, знаток не только античности, но Боккаччо, Петрарки, Тассо, Эразма, Рабле, Монтеня, Лопе де Веги, Сервантеса, он нередко злоупотреблял эрудицией, черпая и пуская в дело все подходящее к собственному мировосприятию.

Это был гордый, прямой, независимый человек, страстно защищающий искусство от невежества, не унижающийся пред знатью, чуждый лести - и потому окруженный множеством врагов. Но, обладая силой характера, умом и напором, Бен Джонсон тем не менее завоевал в литературе место заводилы и диктатора.

Он был ученее большинства поэтов и, безусловно, воинственнее всех

их. Он заставлял слушать себя. И не только слушать, но иногда даже

слушаться.

Бен Джонсон бесспорно был великим драматургом, но два недостатка не позволяли ему дотянуться до Шекспира - назидательность и рационализм. Он не испытывал пиетета перед старшим другом и нередко чуть ли не свысока пощипывал человека, помогавшего ему в начале карьеры. Ему недоставало полета фантазии, точнее, он сознательно подчинял свободу дисциплине ума. Устремляясь вперед, он был весь в прошлом - во власти древних римлян. Нападки Бена Джонсона на Шекспира были продолжением его эстетических взглядов, а не результатом недоброжелательности или плохих отношений. Он любил Вила как человека, но считал, что, как поэту, ему недостает культуры, рассудочности и порядка. Он так часто иронизировал по поводу того, что Шекспир "плохо знал латынь, а греческий и того хуже", что вот уже четыре века ни одна книга не обходится без этой банальности.

Язвительный по натуре, он не упускал даже мелочей: не мог простить Шекспиру "кораблекрушения у берегов Богемии". Его раздражала легкость письма собрата по перу: "писать быстро не значит писать хорошо", но еще более вдохновение, воспринимаемое как небрежность, как неумение держать себя в узде. Может быть, именно это умение сдерживать себя не позволило ему самому возвыситься до Шекспира.

Бен Джонсон принимал активное участие в "войне театров", став первой ее жертвой, - сатирически высмеянным поэтом и философом Хризоганом в пьесе Марстона "Побитый актер". Ответным ударом стала едкая сатира "Всяк по-своему". Марстон не заставил себя ждать, сделав рогоносцем Брабанта-старшего в пьесе "Развлечения Джека Драма". Это было только начало: на театральную войну, по словам гамлетовского Гильденстерна, "много было потрачено мозгов".

Сам Шекспир не остался сторонним наблюдателем. В "Как вам это понравится" Жак - все тот же Бен Джонсон, страждущий излечить мир от пороков пилюлями правды:

Всю правду говорить - и постепенно

Прочищу я желудок грязный мира,

Пусть лишь мое лекарство он глотает.

Пикировки сторон в войне театров не делали участников врагами, как это произошло с нынешними "инженерами человеческих душ". Молодые люди оттачивали зубы, создавая атмосферу конкуренции и интеллектуального бурления, идущего на пользу поэзии и театру. Нам бы такие войны...

Показательны свидетельства современников об отношениях Шекспира и Бена Джонсона, характеризующие величие и значимость двух драматургов Альбиона.

Много раз происходили поединки в остроумии между ним [Шекспиром]

и Беном Джонсоном, один был подобен большому испанскому галеону, а

другой - английскому военному кораблю; Джонсон походил на первый,

превосходя объемом своей учености, но был вместе с тем громоздким и

неповоротливым в ходу. Шекспир же, подобно английскому военному