Вот сейчас, наверное, и настал момент рассказать, что Крису никто нисколько не платил и единственное, что он хотел получить — собственную жизнь обратно. Что если его сейчас отпустят, то он вернется домой и постарается никогда больше не вспоминать случившееся. Только все это бесполезно. Этот извращенец уже сделал на него стойку и просто так не отпустит, что ни говори.

— Я этого делать не буду.

На секунду Крису показалось, что Вадима все-таки можно попросить, но тот быстро пришел в себя и настроение у него резко изменилось.

— Значит, так ты не хочешь… Ну, что же, можно еще интереснее. На кровать, лицом вниз, живо!

— К дьяволу! — все благоразумие у Криса закончилось, о безопасности он уже не думал. — Отпусти! Я не собираюсь этого делать!

На лице хозяина вечеринки промелькнуло то ли сожаление, то ли предвкушение. Он молча кивнул охранникам.

Два телохранителя с невозмутимыми лицами надвинулись на Криса с двух сторон. Пока у него в мозгу крутилось: «Ну они же не могут…», охранники, выполняя следующее указание хозяина, профессионально заломили ему руки и подтащили к кровати.

Крис молча дергался, пытаясь освободить руки или хотя бы двинуть кого-нибудь ногой. Но телохранители оправдали звание профессионалов и его с размаха впечатали лицом в покрывало.

— Держите его, чтобы не дергался. Ноги тоже держите.

Он сопротивлялся, отыгрываясь за ту давнюю тупую покорность, сопротивлялся молча, только иногда сквозь зубы прорывалось: «Тварь…»

Ему удалось вырваться, вскинуться над кроватью, но тут же опомнившиеся охранники снова навалились на него. Руки, плечи обожгло ослепительной болью, выбившей весь воздух из легких. Он захлебнулся криком, застрявшим в горле.

Теперь его удерживали настолько грамотно, надавливая на какие-то точки на спине и плечах, что невозможно было двинуть шеей, даже просто вдохнуть было проблемой. Крис почувствовал себя цыпленком тапака, разложенным и придавленным на сковороде.

— Ну, по-хорошему ты не хотел, теперь будет по-плохому, — а этот извращенец ловит особый кайф, даже лицо его сейчас видеть необязательно, — ребята тебя подержат, так даже интереснее.

Ему еще сильнее надавили на плечи, лицо вжималось в покрывало. Зафиксировали нижнюю часть тела, надавив на поясницу и держа за бедра. Между ягодиц налили какой-то смазки — добрый хозяин позаботился о своем удобстве.

Крис дышал в подушку, чувствуя, как начинает гореть в груди. И недостаток кислорода здесь был виноват в последнюю очередь.

Желания сопротивляться не осталось. Ничего не осталось. Боль смешалась. Боль в вывернутых плечах, боль, горящая в груди, боль от чужих рук, мявших и ощупывающих его задницу; раздирающий и проталкивающийся внутрь член.

Время от времени всплывала какая-то странная мысль: «Неужели не противно? Эти бугаи держат меня, а ему неужели не противно так…?»

Наверное, психика человека имеет свои границы, после которых происходящее теряет остроту восприятия и сознание милосердно уходит. Прошлое и настоящее слились в одно, образовав какой-то мутный поток, и Крис отключился.

Должно быть, хозяину праздника тоже было мало удовольствия иметь под собой несопротивляющее и не подающее признаков жизни тело, потому что закончил он на удивление быстро.

Те, кто Криса держал, уже давно его отпустили — а он и не заметил! — и теперь он осознал, что лежит на кровати свободный и его никто не держит. Насильник уже отвалился и теперь что-то говорил охране:

— … приведите в порядок и найдите мне Николая…

Свой подарок Вадим выпустил из вида: парень лежал без движения и, кажется, даже отключился. Ему хотелось бы думать, что это от удовольствия, но обманывать себя, пожалуй, не стоило бы…

Крис незаметно огляделся, не поднимая головы: комната просторная, огромные окна, а подоконники низкие, перед ними свободное пространство. Только бы растяжки хватило.

Давай, ты же танцор, ноги сильные, тренированные! Черт, главное, чтобы стекло было простое.

Смазанным резким движением он прямо с кровати метнулся к окну, почувствовав все растянутые мышцы, ушибы и многострадальные суставы, отозвавшиеся резкой болью. Не думать, не чувствовать ничего, главное, чтобы его сейчас собственное тело не подвело, не сорвалась рука или нога…

Как он в этом прыжке ухитрился захватить свои штаны, лежавшие прямо на полу, он даже не понял, но это было предусмотрительно.

«Люди от страха на деревья залезают, а я вот сейчас штаны кожаные попытаюсь натянуть, сейчас, только бы остальное удалось…»