Джаред берет меня за руку. Не успеваю я сообразить, что он делает, как меня разворачивают лицом к стене и шлепают. Затем он берет мое другое запястье, прижимая оба сильной ладонью.

У меня перехватывает дыхание, когда его рука опускается на мой зад. Как и раньше, он хватает меня снизу за ягодицы, за голую часть под короткими шортами.

Я охаю, но не протестую, слишком возбужденная, чтобы прекратить.

Он шлепает по другой ягодице, так же сильно.

— Это за ношение шорт, из-за которых каждый парень в здании хочет трахнуть эту сочную задницу.

Я почти уверена, что перестала дышать. Со мной никогда не разговаривали в такой грубой и грязной манере, но я определенно не жалуюсь. Мое лоно сжимается и набухает, планируя вечеринку для всего остального, что может предложить Джаред.

Он разворачивает меня лицом к себе. Я ударяюсь задницей о стену и задыхаюсь на выдохе. Он кладет руку прямо между моих ног и обхватывает мою грудь.

— И в следующий раз, когда ты поднесешь эту киску так близко к моему рту… — Он двигает рукой, надавливая через шорты на клитор и анус. Я ахаю и поднимаюсь на цыпочки. — …ты узнаешь, что именно я хотел бы с ней сделать.

Меня охватывает невероятная дрожь Больше похоже на содрогание, только вот звучит плохо. И то, что я чувствую, на самом деле чертовски далеко от плохого. Внутри у меня все становится жидким, жар льется вниз по бедрам, прямо до ступней.

Теперь я понимаю, откуда взялась фраза «Пальцы на ногах сжимаются».

Он медленно скользит пальцами по ткани чуть выше моей щели, которая полностью пропитала мои трусики.

— Уяснила, красавица?

Я сглатываю.

— Да. — У меня сжимается лоно.

Он запускает пальцы под шорты, в трусики, и я хнычу.

— Детка, если ты снова наденешь эти шорты в «Эклипс», я отведу тебя сюда и отшлепаю эту сочную задницу так, что каждый парень, наблюдающий за твоим танцем, поймет, что на тебя претендуют.

Он откидывает голову назад и трясет ею, словно удивляясь тому, что только что сказал, но пальцами скользит, скользит, скользит по щели. Я тихо стону, мой взгляд задерживается на его груди.

— Смотри на меня, детка, — приказывает он, и я повинуюсь, не задумываясь. Танцоры по своей природе послушные люди. Мы всю жизнь лепим свое тело и разум, чтобы делать все, о чем нас попросит директор или учитель. Любой танцор, который так не делает, быстро отсеивается. Всегда найдется еще десять желающих занять твое место, если ты не готов выложиться на пятьсот процентов.

Он удерживает мой взгляд, когда вводит в меня палец.

Я хнычу, но не от боли, а от желания. Я не девственница, но буквально никогда в жизни не испытывала такого возбуждения. Соски упираются в плотную ткань рубашки, а лоно мокрое.

Я извиваюсь от его хватки на моих запястьях, сжимаюсь, чтобы вобрать его палец глубже.

Он склоняет свою голову к моей, так что мы стоим лицом к лицу.

— Ты в порядке, ангел?

Немного поздновато перепроверять разрешение, но я ценю его заботу.

— Да, — выдыхаю я.

— Хорошо. — Он вводит второй палец.

Я выгибаю бедра, приподнимаясь на цыпочки.

— Теперь ты танцуешь для меня, не так ли, детка?

— О боже, — стону я.

Он пошевелил обоими пальцами глубоко внутри меня и перестал двигаться. Просто остановился!

— Ч-что ты делаешь?

Его ухмылка передает все оттенки сексуальности.

— Просто хочу убедиться, что ты действительно этого хочешь.

Я качаю бедрами.

— Я же сказала «да».

Он двигает медленно. Слишком медленно.

— Скажи это красиво. Скажи мне, для кого ты танцуешь.

— Для тебя. Я танцую для тебя, — кричу я, отчаянно нуждаясь в освобождении.

— Хочешь еще моих пальцев, ангел?

— Джаред, — тяжело дышу я.

Он закрывает глаза.

Одна часть меня злится. Он что, морочит мне голову?

Он, должно быть, чувствует мое возражение, потому что говорит:

— Нет, к черту все. Я должен умолять тебя. Не могу дождаться, когда увижу, как ты сходишь с ума, красавица. — Он двигает пальцами туда-сюда, пока мои дрожащие ноги не начинают подкашиваться. — Кончи для меня, Анджелина. Покажи мне, на что ты способна.

Я понятия не имею, что он имеет в виду, но, опять же, мое тело следует его команде. Я поддаюсь его искусной пытке. В тот момент, когда мои мышцы начинают сжимать его пальцы, он толкает глубоко и ждет, позволяя мне напрягаться и расслабляться в волнах удовольствия и освобождения.

— О, черт, детка. — Он прислоняется лбом к моему и убирает пальцы. — Это даже лучше, чем я себе представлял.

Не совсем понимаю, что он имеет в виду, так как я та, кто испытала оргазм, который все еще вызывает головокружение.