Дома его встретила Лена с распростертыми объятиями и свежеприготовленным завтраком. А уж когда через пару недель увидела выпуск передачи, вообще расплылась в радостной улыбке, от того, как держался ее любимый муж! Теперь ее сердце стало абсолютно спокойно, поскольку даже ради рейтинга, он не начал играть с Кристиной в неостывшие чувства.

Глава 16

— Лен, мне тут позвонили и предложили вместе с Кристиной сходить на одну церемонию вручения музыкальных наград, — как-то замялся Кирилл.

— Ну, хорошо, — не раздумывая, кивнула Лена, разливая по стаканам свежевыжатый морковно-апельсиновый сок.

— То есть ты не против?

— Нет, абсолютно, — пожала плечами Лена, — Иди.

— В эту субботу.

— Хорошо, — подтвердила свое согласие Лена.

— Я думал, ты разозлишься…

— Почему? Ты же говорил, что такое может быть, что для продюсеров и это интересно.

— Ты понимаешь, что могут начать писать, что у нас роман?

— Я даже не сомневаюсь, что такое напишут, — усмехнулась Лена, — Это же логично, и поклонникам интересно. Это же станет новостью года! Прекрасный повод потешить твое самолюбие!

— Лена, — протянул Кирилл.

— Что Лена? Это же пойдет на пользу и тебе, и Кристине, — спокойно рассуждала Лена.

— Неужели ты это говоришь? — вскинул брови Кирилл, не веря в то, что Лена больше не ревнует его, а рассуждает здраво.

— Представь себе — я! Я полностью верю тебе и понимаю, что это работа и законы шоу-бизнеса.

— Верно, — улыбнулся Кирилл, — Цены тебе нет!

— Я знаю, — засмеялась Лена.

В субботу Кирилл улетел в Москву, обещав вернуться в воскресенье утром. Он встретился с Кристиной неподалеку от места проведения церемонии, чтобы туда подъехать уже вместе на его машине.

Дополнительно не договариваясь, как себя вести, и Кирилл, и Кристина понимали, что их отношения должны казаться всем более, чем дружескими, поэтому они бросали друг на друга ласковые взгляды и не отходили друг от друга ни на шаг, вместе позируя для фото — и видеокамер.

После церемонии Кирилл вызвался отвести Кристину до дома, на что она с радостью согласилась. Правда перед тем, как сесть за руль, Кирилл отошел и позвонил Лене, сказав, что церемония закончилась, и что он довезет Кристину до квартиры и уже через час будет у себя дома. Он всегда отзванивался Лене и говорил, когда и что закончилось, куда он направляется, и с кем. Конечно, Лена не могла проверить, правду он говорит ей или нет, но чисто психологически это ее успокаивало. Вот и сейчас, когда Кирилл честно сказал, что повезет Кристину домой, говорило Лене лишь о том, что между ними ничего не будет, поскольку если бы он планировать продолжить вечер, то сказал бы, что уже едет домой.

— Знаешь, а ты несколько изменился, — заметила она, по дороге домой.

— В каком плане?

— Даже не знаю, как сказать, ты всегда был в моих глазах настоящим мужчиной, тем, перед которым не устоит ни одна женщина… Но сейчас ты просто неотразим…

— Кристина, такие комплименты, от тебя? — изумился Штоколов.

— Но это правда. Это что-то неподдающееся логическому объяснению, ты как магнит…, - продолжала откровенничать Кристина.

— Да ладно тебе! Кто бы говорил — секс-символ Голливуда!

— Быть секс-символом и секс-магнитом, не всегда одно и то же, — заметила Кристина, — Тебе стоит посмотреть на женщину, как она наверняка все бросит и побежит за тобой на край света! Молодой, красивый, богатый и известный на весь мир! Повезет же кому-то, — усмехнулась Кристина.

— Кристина, ты же прекрасно меня знаешь, жить со мной — хорошего мало…

— Ну, не просто, да, — согласилась Кристина, — Но я же жила. Ты просто не умеешь открыться, впустить в свой мир… Я несколько лет была твоей женой, но так до конца тебя и не знала. Да что там, до конца? Вообще не знала. Ты ни разу не говорил о своих родителях, даже если я спрашивала. Не говорил, как пришел в спорт, не рассказывал вообще ни о чем, как ты жил до переезда в Питер… Ты словно не впускал в свою жизнь. Да, ты был заботливым и нежным, но меня не покидало ощущение, что между нами невидимая стена. Я открывалась перед тобой, а ты рисовал мне образ супер-героя. Не знаю, появиться ли в твоей жизни когда-нибудь человек, с которым ты не побоишься стать собой или нет…

— А может я такой и есть?

— Люди не могут быть настолько идеальны…

— Ты же знаешь, что я весьма условный «идеал». Есть во мне что-то глянцевое, я согласен, но ты же знаешь, что я еще тот засранец. Ты же не будешь говорить, будто не знала, что я изменял тебе…

— Знала.

— Ну, так при чем тут идеал? Я — подонок.

— Ты это себе доказываешь? Такое ощущение, что ты прикрываешь своими изменами, все то, что у тебя внутри, и мне никогда не узнать, что там прячется…

— Поверь, там ничего не прячется.

— Знаешь, порой кажется, что ты никогда не переживал и не страдал, ну если только когда не выиграл Олимпиаду, но и то сейчас тебе вернули твое заслуженное золото.

— Мне было больно, когда ты ушла.

— Возможно, но ты так умело это маскировал своими новыми многочисленными похождениями… Я никогда не видела в твоих глазах ничего кроме спортивного азарта и страсти ко мне. А в моих были сомнения, терзания, боль, слезы наконец! Мне иногда кажется, что ты даже перед родителями в детстве не плакал. У тебя образ любимчика богов, с чьего лица не сходит улыбка… Наверное, если кто-то и видел в твоих глазах, что-то кроме радости жизни, так это Завьялов. Наверное, бывало, что у тебя что-то не получалось, или ты в чем-то сомневался, волновался…, но этого никто не видел. Никогда.