– Все сказанное здесь сегодня было более чем правдиво. Все работают упорно, и ты упорнее всех. Поэтому ты можешь использовать Дочерей Смерти, которые прибыли со мной.

– Я видела их. Они будут использованы.

– Пусть работают, пока не умрут!
– Зубы Малсас громко щелкнули, выражая всю силу ее чувств.
– Их становится все больше, подобно термитам, пожирающим основы нашего города. Смотри, чтобы они не пытались съесть и твой город.

– Сделать это здесь не так-то просто. У меня для них есть опасная и тяжелая работа. Это их судьба.

– Значит, мы думаем одинаково. Это хорошо. А сейчас о тебе, неутомимая Вайнти. Нужна ли тебе какая-то помощь?

– Нет, у нас есть все необходимое.

– Ты не говоришь о личных нуждах, но я знаю, что тебе нужна помощь. Поэтому я хочу, чтобы моя правая рука, моя эфензеле Алакенши, помогала тебе в твоих занятиях. Она будет твоим первым помощником и разделит с тобой твои трудности.

Вайнти не позволила себе ни малейшего движения или самого мягкого слова, которое могло бы выдать волну внезапного гнева, захлестнувшего ее. Но ей не нужно было говорить.

Малсас смотрела ей прямо в глаза и все поняла сама. Сделав лишь один небольшой победный насмешливый жест, она повернулась и повела своих приверженцев к урукето.

Имей Вайнти в это время оружие, она послала бы смертоносный дротик в эту удаляющуюся спину. Малсас наверняка запланировала все свои действия задолго до прибытия сюда. В Альпесаке были ее шпионы, доносившие обо всем, что происходило здесь. Она знала, что Эйстаи Вайнти вряд ли охотно откажется от своей власти. Поэтому сюда и была привезена отвратительная Алакенши. Она должна была следить за Вайнти и докладывать обо всем происходящем. Ее присутствие должно было постоянно напоминать Вайнти о ее судьбе.

Она работала и строила этот город, а когда он будет создан, должна будет уйти на дно. Сейчас Вайнти понимала, что произошло: ее прошлое лежало рядом с будущим. Все было заранее запланировано: позволяя Вайнти строить город, ей позволяли создавать свою судьбу.

Сама того не сознавая, Вайнти загребала ногами по полу, ее острые когти рвали доски. НЕТ! Все будет совсем иначе.

Сначала она хотела выдвинуться своей работой, присоединиться к тем, кто управлял городом, не больше. Малсас никогда не будет править здесь. Алакенши умрет: ее назначение станет ее смертью. Детали плана пока не ясны, но будущее покажет. Когда зима придет в Инегбан, над Альпесаком взойдет солнце. Слабость будет править там, пока здесь растет сила. Альпесак принадлежит ей, и никто не сможет отнять его.

Вайнти покинула присутствующих и прошла через город окольными путями, где ее могли видеть только фарги, но и они разбежались от ее гневного взгляда. В каждом движении тела была смерть.

Когда-то здесь был пост охраны, перенесенный сейчас выше порта. Вайнти пришла сюда и стояла в удлиняющейся тени, пока погрузка урукето не была закончена. Последним грузом, который он принял, были безвольные тела многочисленных оленей. Ваналпи улучшила некий препарат, используемый для обездвиживания крупных животных. Новый наркотик не повергал животных в транс и не убивал их, но приводил в состояние, очень близкое к смерти. При этом пульс едва прослушивался, а дыхание было крайне замедлено. Получив дозу этого вещества, они могли пересечь океан и достичь Инегбана, не нуждаясь в пище и воде, и снабдить необходимым мясом голодных жителей Инегбана. Вайнти горячо желала и высказала это желание вслух, хотя ее никто не мог слышать, чтобы Малсас тоже получила бы дозу. Внешне мертвая, она будет жить, пока не кончится ее время.

Когда урукето скрылся в сумерках, Вайнти молча вернулась через сгущающуюся тьму, и, несмотря на то, что гнев все еще душил ее, немедленно уснула.

Сон очистил ее голову от ненависти, но утром она еще таилась на краю ее мыслей. Тем, кто видел ее в амбесед, она показалась такой, как обычно, но стоило ей мельком увидеть прошедшую мимо Алакенши, ненависть снова вернулась. В то утро многие почувствовали ее характер, и одной из них была Энги.

– У меня есть маленькая просьба, Эйстаи, - сказала она.

– Нет. От тебя и твоих ходячих мертвецов мне нужна только работа.

– Ты никогда прежде не была жестокой без всяких причин, - спокойно ответила Энги.
– В моем понимании, для Эйстаи все граждане равны.

– Вот именно. Я решила, что Дочери Смерти больше не будут гражданами. Они теперь рабочие животные и будут трудиться, пока не умрут. Вот их судьба. Что касается тебя, то ты учишь говорить устозоу. Как обстоят дела с этим? Время уходит, очень много времени.

– Его и нужно много, и в этом заключается моя просьба.

– Объясни.

– Каждое утро я начинаю работать с устозоу в надежде, что это будет день взаимопонимания, и каждый вечер я покидаю их с твердой уверенностью, что все это напрасный труд. Самка умна, но это ум элиноу, который подкрадывается к городу, разглядывает его и убивает мышей. Эти действия похожи на разумные, хотя и не являются ими.

– А что с самцом?

– Глуп, как и все самцы. Не реагирует даже, когда его бьют, просто молча сидит и смотрит. Но самка, подобна элиноу, реагирует на доброту, и ей это нравится. Однако за все время она научилась произносить всего несколько фраз, как правило, не к месту и всегда плохо. Ее нужно учить этому, как учат лодку, и фразы эти, несомненно, ничего для нее не значат.