– Знаешь, Ваня, мне эти мальчишки вообще не нравятся.

– Чем это? Неплохие ребята. И работают справно.

– Ваня, зачем ты забор ставишь, если собираешься уезжать?

– Я, Матюша, всю жизнь мечтал домик под Москвой иметь, с садом… И отказываться от него не собираюсь. А забор всегда нужен.

– Ты, Ваня, с ума сошел… Давай-ка поглядим, нет ли тут еще каких-нибудь следов… хотя, по-моему, и этого достаточно. Давай-ка, Ваня, ноги уносить.

– Прямо сейчас, что ли? – усмехнулся Горлач.

– Да, Ваня! А что, если расческу эту сыскарь какой-нибудь обронил?

– Сыскарь обронил? – засмеялся Горлач. – Ну, милый, сыскарь, который такие следы оставляет, нам с тобой не страшен. Давай-ка лучше спать.

– Не могу я спать, страшно мне, – хриплым голосом проговорил Полубояринов. – Неспроста это… Тут кто-то был!

– Ох, и нудный ты, Матвей. Кабы не твои руки золотые, в жизни бы с тобой не связался. Ладно, давай-ка все осмотрим. Первым делом пойду погляжу, на месте ли ключ.

– Иван, ты что, по-прежнему ключ за кирпичом держишь? Да ты спятил! Его же любой найти может.

– Ну и что? Ну войдет кто-то в дом, так чего тут красть? А насчет тайника, кроме нас с тобой, ни одна живая душа не знает.

Горлач вышел и через минуту вернулся.

– Все в порядке. Ключ на месте, лежит в точности так, как я его оставил…

И тут Иван Борисович вдруг вспомнил, что потерял на днях ключ от тайника. Его бросило в жар. Но он смолчал, понимая, что ему на это скажет Полубояринов. Хотя ничего страшного в том, что он потерял спьяну ключ, не было. Он же оставил связку в двери, кольцо ослабло, он запросто мог потерять его где угодно…

– Ты о чем задумался, Ваня?

– Да так…

– А чего побледнел?

– Тебе показалось!

– Нет, Ваня, я тебя знаю, давай говори, в чем дело?

– Матвей, помнишь, мы с тобой напились и я еще на такси вернулся?

– Ну?

– Ключ я потерял…

– Ключ? Какой?

– От тайника…

– Ваня!

– Что Ваня? Что Ваня? Я его потерял, но у меня же запасной есть…

– Да не в этом дело!

– Ваня, глянь, это твоя расческа? – вдруг спросил Полубояринов.

– Расческа? Где?

– Сам понимаю, в чем дело, только кто мог знать про тайник? Никто!

И тут он побледнел уже смертельно, и на лбу выступил пот.

– Что?

– Ничего, живот что-то прихватило…

Он вспомнил, что, узнав о побеге той сумасшедшей узбечки, он сорвался с места и забыл закрыть панель за картиной. Обнаружил он это лишь по возвращении. И еще он забыл тогда запереть окно кухни. Неужели Матвей прав, и эти мальчишки… Нет, такого просто быть не может. Он вышел на крыльцо и вдохнул свежий ночной воздух. Неужто всему конец? Но кругом было тихо, мирно… Нет, просто у страха глаза велики, вот завтра утром явятся мальчишки, тогда и поглядим, что к чему, а так можно со страху столько глупостей натворить…

– Ну что, Ваня? – вышел за ним Полубояринов.

– Да ничего, отпустило, видно, съел я что-то не то.

– Что делать будем?

– Спать ляжем, утро вечера мудренее.

– Будь по-твоему, Ваня, я что-то плохо соображаю. Но если утром мальчишки не явятся…

– Что тогда?

– Сам знаешь! Кончаем все разом – и в бега!

– А если они, допустим, отравились и больные лежат?

– Ну, проверим…

– То-то же, страх, Матюша, плохой советчик. Все дело загубить можно.

– Так оно ж все равно обреченное…

– Так-то оно так, а все же попользуемся еще, бог даст. Сам знаешь, о каких бабках речь… Ну все, пошли спать.

– Попробуем.

Утром Петька и Игорь вскочили по звонку будильника в семь часов, мигом оделись и спустились на кухню. Перед дорогой надо было поесть, а то еще неизвестно, когда им это удастся.

– Круз, я сейчас яичницу с помидорами сделаю, – сказал Петька, – а ты… Круз, что с тобой? – вскрикнул он, видя, что Игорь, жутко побледнев, хлопает себя по карману рубашки.

– Петь… Я, кажется, потерял расческу! – проговорил Игорь, едва ворочая языком.

– Ну и что? Подумаешь, расческа!

– Дело в том, что я… кажется… Нет, уже не кажется… Я ее там потерял…

– У Горлача? – выдохнул Петька.

– Именно! Я сейчас отчетливо вспомнил, что выронил ее, хотел поднять, но тут увидел эту… эту тюрьму и обо всем забыл. Она лежит на самом видном месте…

– Это хреново, Круз, хреновее не бывает!

– Что же делать? Может, они ее не заметят, она маленькая.