От продолжения этой интересной беседы меня спасло появление сержанта. Распахнув дверь из пилотского отсека, он взревел:

– А ну, встать, кретиноджи!
– и позаботился о том, чтобы все мы выполнили приказ, нажав кнопку механизма, убирающего сиденья. Только я один не успел вскочить на ноги, и мне одному пришлось выдержать всю силу испепеляющего сержантского взгляда.

– Руки вдоль туловища, ноги вместе, грудь вперед, живот назад, подбородок опустить, смотреть прямо и не дышать!

После секундной неразберихи образовались и застыли фиолетовые ряды. Сержант разглядывал нас с нескрываемым презрением.

– Кажется, кто-то все-таки дышит. Не дышать, покуда не разрешу! Первому, кто вздохнет, врежу в самое подходящее место!

В ответ - мертвая тишина. Вскоре то один, то другой новобранец стал пошатываться. Застонав, один упал в обморок. Я бесшумно дышал носом. Кто-то захрипел - не выдержал. Сержант тут же подскочил к нему, и самое подходящее место на теле новобранца оказалось солнечным сплетением. Взвизгнув, жертва рухнула на пол, а остальные стали хватать ртом живительный воздух.

– Это вам маленький урок, - процедил сквозь зубы сержант.
– Поняли, что я имею в виду?

– Да, - тихонько пробормотал я.
– Что ты - садомазохист.

– Что я приказываю, а вы исполняете, иначе пеняйте на себя.
– В заключение этой неприятной сентенции у него перекосилось лицо, губы разжались, и блеснули желтые клыки. Далеко не сразу я понял, что это означает улыбку.

– Садитесь, ребята, устраивайтесь поудобнее, - вдруг благодушно предложил он.

"Куда?
– подумал я.- На голый пол? Кресла же убраны".

Сержант любовно похлопал себя по мешку сала, перетянутому ремнем.

– Меня зовут Клутц, строевой сержант Клутц. Но не вздумайте обращаться ко мне по имени - это привилегия старших по званию. Для вас я - сержант, сэр или мастер. Вы должны быть скромны, исполнительны, почтительны и покорны. Я не стану описывать наказания за несоблюдение этих требований, потому что недавно поел и не хочу портить себе пищеварение.

По шеренгам прокатился тихий стон при мысли о том, какие ужасы могут испортить пищеварение этому чреву.

– Как правило, достаточно один раз наказать самого строптивого рекрута, чтобы сломить его дух. Но иногда его приходится наказывать во второй раз. В третий раз у нас никого не наказывают. Хотите знать, почему?

Налитые кровью глаза скользнули по нам, и мне захотелось забиться в угол.

– Поскольку вы слишком тупы, чтобы ответить на этот вопрос, я отвечу сам. В третий раз орущего, брыкающегося, зовущего мамочку рекрута запихивают в особую камеру. Там из него с шипением уходят девяносто девять целых, девяносто девять сотых процента влаги. Знаете, на что он становится похож? Хотите посмотреть?

Он полез в карман и достал крошечную фигурку обезвоженного рекрута. На лице бедняжки навеки застыл невыразимый ужас.

Солдаты застонали, наиболее слабые попадали без чувств. Сержант Клутц улыбнулся.

– Да, вот так в итоге выглядит непокорный. После казни его крошечное тельце месяц висит в казарме на доске объявлений, в назидание остальным, а после, вместе с игрушечной лопаткой, чтобы было чем выкопать могилку, его кладут в почтовый конверт и отсылают родным. Вопросы есть?

– Простите, сэр, - послышался дрожащий голос.
– Скажите, процесс обезвоживания - мгновенный или... медленный и мучительный?

– Хороший вопрос. Ты уже пробыл один денек в армии, так неужели не догадаешься?

Снова стоны, шум падения бесчувственных тел. Сержант одобрительно кивнул.

– Ладно. Сейчас я скажу, что вас ждет в ближайшем будущем. Мы летим в ЛНПС на ВБМ, то есть в лагерь начальной подготовки Слиммарко на Военной базе Мортстерторо. Там вы постигнете основы солдатской науки. Некоторые из вас не выдержат начальной подготовки и будут похоронены со всеми воинскими почестями. Запомните это. Запомните и то, что обратного пути у вас нет. Вы станете справными солдатами - или мертвецами. И поймете, что военная служба трудна, но справедлива. Вопросы есть?

В тишине у меня громко заурчало в животе, а изо рта выскочили слова:

– Да, сэр. Когда нам дадут поесть?

– Крепкий у тебя желудок, как я погляжу. Обычно новобранцам суровая правда военной жизни портит аппетит.

– Сэр, я желаю честно исполнить свой долг. Солдат обязан быть сильным и выносливым, а для этого надо хорошо питаться.

Сопя и таращась на меня, Клутц обмозговал (если в данном случае уместно это слово) мой довод.

– Ладно, будем считать, что ты сам напросился идти за пайками для всех. Кладовка вон за той дверью. Пошел!