— В туалет? — тупой, что ли, всё по два раза повторяет.

— В туалет, проводите меня. Где здесь?

— Пойдём. И у меня придавило, — вдруг стал человеком. Может и был, просто спросонья перенервничал. Ещё бы, не каждый день, поди-ка, опасные преступники из-под стражи сбегают.

Пожурчали вместе. Вовка отметил, что боле-менее себя чувствует, голова не болит, вот только живот подвело. Голод не тётка пожаловал. Не зря утром до последней крошки и ложки завтрак съел.

— Эх, сейчас бы хлебушка, — вслух помечтал.

— Так у тебя на тумбочке обед стоит. Остыл, конечно, но хлеб-то там есть, — обрадовал Фомина сержант.

— Ну, вот, а жизнь-то налаживается…

— Сволочь ты, Володька!

— Я-то …

— Ты старших не перебивай. Сказал, сволочь, значит, сволочь. Да, не простая ещё сволочь, а … последняя ты сволочь. Девок моих до истерики довёл. Два министерства заставил меня на ноги поднять.

— Аркадий Николаевич …

— Я-то Аркадий, а вот ты сволочь. Да, ещё ведь мероприятие сорвал. Уважаемых людей подвёл. Ты меня уважаешь?

Сюр. Не вошла ещё фраза в анекдоты?

— Я же ничего не делал. Это, наверное, молния …

— Молния? При чём тут молния? — генерал поскрёб затылок, пытаясь ход мыслей душевно-больного понять. Да, как их понять!? Хрень несут. Как там — поток сознания. Потому их в Кащенко и отправляют.

Так всё и есть, Фомин лежал сейчас в той самой больнице. Ну, много у неё названий. Официально называется: «Психиатрическая клиническая больница № 1». Ещё называют — «Кащенко» по имени первого главврача. У товарища Высоцкого упомянута, как «Канатчикова дача». Здесь уже у доктора Вовка узнал и почему так называется больница № 1. До, этого не задумывался. Оказывается — это фамилия купца, что продал городу землю под строительство. А — «дача», так психов, чтобы не просто лежали и хлеб на удобрения переводили, привлекли с сельхоз труду. Целое сельхозпредприятие создали, благо земли той чуть не тридцать гектаров. Не справедливо же, здоровые за копейки горбатятся, а Наполеоны эти сран… лежат на кроватях и попёрдывают в потолок.

Вовка не в том отделение лежит, где Наполеон или кроль Лир, он попал в Медико-реабилитационное отделение центра для лечения раненых с черепно-мозговыми травмами. Центр почти пустой. Всех раненых, что с войны тут были, в те или иные места определили, кого на кладбище, кого в нормальную жизнь, а некоторых и в соседнее отделение. Голова, как скажет Броневой, предмет тёмный и изучению не подлежит. Как и лечению, иногда. Вовка на днях разговаривал с главврачом Ильёй Натановичем Кагановичем. К «завхозу» Сталина Илья Натанович отношения не имеет. Однофамилец. Простой врач. А нет — главный. Так вот, страшную новость для себя узнал. Оказывается, фильм «Полёт над гнездом кукушки», не выдумка ни какая. Так всё и есть. Основным методом, применяемым для лечения душевнобольных, была и остаётся электросудорожная терапия.

— Меня не надо!!!!! — возопил.

— Надо, молодой, человек! Надааа! — и электроды к побритой налысо голове эскулап тянет.

Фух! Проснулся!

— Эй, парень, ты чего орёшь? Чего тебе не надо? — над Вовкой склонилась милая медсестричка. Большой бюст, пуговка не застёгнута верхняя. И четвёрка прямо вывались наружу при наклоне, а ещё халат на бёдрах натянулся, и там щель образовалась, между полами …

— Эй, парень, ты чего орёшь? — усатый и лысый санитар (хотя, нет, санитарище) тряс Фомина за плечо. — Укол ставить пришёл. Переворачивайся.

Вчера было. Сегодня вон генерал пришёл проведать.

— Так молния ведь не в брата Мишку долбанула, а в меня, да там, на футбольном поле, ещё два десятка пацанов было. А эта молния, будь она неладна, именно в меня шандарахнула. Я несчастья притягиваю. Или после её удара притягивать стал?! Второе более вероятно, так как в детстве я такого за собой не замечал. — Фёдор Челенков и сам на эту тему задумывался. Почему всякие приключения на него сыпятся? Вот к такому выводу пришёл. Правда, второй вывод, который тоже напрашивался, был, как бы, правдоподобней, что ли. Он, ведь, «Историю» пытается поменять. А она, эта «История», всячески сопротивляется. И придумала простой способ, втравливать этого Фомина в неприятности, желательно с получением черепно-мозговых травм. И чем сильнее он её пытается изменить, тем сильнее ему перепадает. Тут задуматься стоит, а что если ему удастся ход этой «Истории» изменить настолько, что СССР поедет и попытается выиграть Чемпионат Мира по футболу в 1950 году. А ведь у СССР сейчас один из самых вероятных шансов. Так «История», чтобы Уругвай без золота не оставить, может и из какой снайперской винтовки пулю остроконечную в голову залепить. Будет черепно-мозговая травма несовместимая с жизнью.

— Скажу я Наташке, чтобы она подальше от тебя держалась, да и сам забуду, как звать тебя. Вы, кто молодой человек? — Аполлонов сделал брови домиком.

— Правильно, — мотнул головой Фомин и зацепил бинт о пуговицу на подушке, — А-аа.

— Чего орёшь, пошутил я! — Подскочил Аркадий Николаевич.

— Рану задел. Больно. — Потрогал бинты Вовка.

— Ладно, Володька. Выздоравливай. Стой. Главное-то я тебе не сказал, зачем приходил. Вот, — Аполлонов достал папку из портфеля, с которым припёрся в палату. Красная с гербом СССР золотым на обложке сафьяновой. — Держи. Нет. Я ничего не организовывал. Сами.