Наконец-то выделил время на свой дневник. На это есть серьёзная причина. Прошлый раз, как и обещал, я посетил супермаркет. Купил 2 бутылки воды, а ещё маленький чайник, чтобы заваривать рамэн. Иногда надо есть, а то мерещится всякое. Так я думал неделю назад. Какой я наивный глупый юнец, сбежавший из дома. Может, лучше было бы мыть полы в офисе и возвращаться домой в шикарные апартаменты. Могла пройти неделя, прежде чем я встретил бы на кухне или в гостиной своего отца. Обычно люди выбирают меньшее из зол. А я придумал себе самое невероятное наказание – умирать с голоду от гордости. Я был раздражен и зол, но тайны не оставляли меня. Итак, за эту неделю появилось семь новых работ, а вот когда я их рисовал, не помню…

Чудовище забиралось на небоскрёбы, рушило мосты и эстакады. И лишь на седьмом рисунке мне удалось отрезать ему небольшой кусочек щупальца. Мой герой, на очень хорошем микроскопе рассмотрел, из чего состоит тело осьминога. Это было нечто чёрное, похожее на морского ежа, но очень маленьких размеров. Я с точностью нарисовал, как оно выглядело, и таких частиц было на картине целое ведро.

После этих видений, у меня чёткое ощущение, что я действительно вступаю в схватку с чудовищем. У меня болят руки, ноги и немного спина. Есть реальное оправдание этому состоянию. Голод, недосып, перенапряжение от рисования, которого я, кстати, совсем не помню. Наверное, от этого должна болеть голова. Но этого не происходит. Я думаю ясно и вполне осознанно. Кроме этих странных ночных зарисовок.

Вчера хотел позвонить брату, рассказать, как у меня дела, но так и не решился. Я здесь уже месяц, и никто из родных меня не ищет. А значит, мне тут и место…

Всю ночь я проводил исследования. Только что я вернулся из школы. Больше не могу есть и пить. То, что я узнал, нарушило всю таблицу Менделеева. В самом начале исследования, я заподозрил, что если вода в аквариумах начнёт темнеть с такой же скоростью, как в первый день, никто не даст гарантии, что чёрные молекулы не перемещаются из сосуда в сосуд. Ведь я не был уверен в том, что это не смертельный вирус. В этот же вечер я сбегал в соседний магазинчик и купил обычную пищевую плёнку. Ею я плотно накрыл каждый аквариум и для верности наверх положил томики моего любимого Шекспира. Вода из крана держалась долго, но в один день превратилась в такую же чёрную, как в первом аквариуме, где была вода из пруда. Пять аквариумов, один за другим переставали быть чистыми и прозрачными. Господи, храни эту планету! Я каждый день смотрю на детей и боюсь, что они умрут, как те бестолковые утки.

К концу эксперимента восьмой аквариум, который держался дольше всех, с водой, что я пил ежедневно, стал слегка сероватым. Я очень переживал. Два оставшихся я отставил в сторонку, периодически посматривая на них. Что бы я ни делал, какую бы химию не применял, убить эту черную воду я не мог. Но в конечном итоге, я понял, из чего состоят эти частицы. Я думал, что это железо. Но не тут-то было. Таблица Менделеева пала. Чёрные частицы оказались пришельцами из космоса. Если мой дневник желает, чтобы я рассказал, так тому и быть. Когда я отбросил все надежды на элементы из периодической таблицы, я начал искать информацию о метеоритах, прилетевших к нам из далёкого космоса. И лишь один метеорит совпал по химическому составу с мельчайшей «металлической крошкой». Так она звучит менее страшно для всего мира и для меня лично. Теперь я должен написать серьёзную статью в ООН. Надеюсь, получится до кого-то достучаться.

Теперь я пью только ту воду, в которой нет инородного металла. И всем своим ученикам и соседям я советую пить только её. Накупил одноразовых стаканчиков и несколько бутылок этой воды. Она стоит у меня в классе. Пусть другие учителя смотрят на меня, как на чудака, но мне нет до этого никакого дела. Я хочу спасти жизни детей.

В тот день, когда я в последний раз писала сюда, Лизи мне так и не перезвонила. Я серьёзно беспокоюсь за неё. Неужели с ней что-нибудь случилось…

Немного о том, как я сходила в банк. Если честно, мне было очень страшно. Такой долгий путь, а я одна. И всё же, я оделась, слегка припудрила носик и вышла из дома. До банка я дошла, останавливаясь три раза посидеть на парковых лавочках и попить воды. Получив своё пособие, я направилась домой той же дорогой, ведь я точно знала, где можно отдохнуть. Но с первой же лавочки я не смогла встать. Нога сильно опухла, и моя ранее удобная ортопедическая обувь просто слетела с неё. Я взяла туфлю в свободную от костыля руку и пошла домой. Каждый шаг был невыносим. И тут рядом притормозила машина такси. Молодой человек опустил стекло и спросил, не нужна ли мне помощь. Я ответила, что не могу позволить себе такси, хоть у меня и были деньги. Но я понимала, что они пойдут на квартплату и еду на целый месяц. Таксист, видя мой костыль и туфлю в руке, пожалел меня и довёз до дома бесплатно. Мне хотелось хоть чем-то отблагодарить его, но он твёрдо отказал. И только когда я вошла в квартиру и поставила костыль в прихожей, то обнаружила, что оставила мою туфельку в машине. Я даже заплакала, ведь такой удобной пары обуви у меня больше нет. Если бы я знала тогда, что следующий день принесёт мне беду, то не лила бы слёзы попусту.

Где-то после обеда мне позвонила Лизи. Я с радостью схватила телефон, но в трубке был грубый мужской голос. Он назвал меня по имени и спросил, знаю ли я Лизетт Жани. После моего положительного ответа, он сообщил, что она мертва. Вечером, 4 октября, Лизи попала под машину и впала в кому. У кровати больной была её мама, она и попросила позвонить мне. Странно, что она сделала это, ведь наши отношения были весьма холодны со времён школы. Когда мне было 8 лет, моя мама умерла, и я постоянно проводила время в доме Лизи, что раздражало её маму. Я обязательно позвоню ей на городской телефон, но сейчас у неё своя боль, а у меня своя. Я всё равно не смогла бы приехать на похороны.

После смерти Лизи, я совсем не могла спать. Я лежала, широко раскрыв глаза. На потолке я видела тех самых незнакомых людей, находящихся от меня очень далеко, в других странах и континентах. Я тайно подглядывала за их жизнью, и мне не было стыдно. Горе поработило моё подсознание, и периодически я рыдала в подушку, а потом снова смотрела в потолок…

Потерять лучшего друга, потерять ребёнка, отца, мать. Что ещё должно случиться с человеком, который едва ходит? С этой мыслью я заснула, и мне опять приснился тот мальчик японец. Теперь я точно знаю, что он из Японии, ведь я нашла адрес, который видела во сне. Я перерыла интернет, все восточные языки и уже ни в чём не сомневалась. Мне кажется, что сомнения оттягивают меня от часа прозрения.