— Сегодня переночуем у моей знакомой, а завтра поедем домой, — напомнила мама о своем присутствии.

Да, это еще одна проблема, ведь она не дает мне даже шанса остаться здесь и что-то узнать.

— Мам, езжай сама, я справлюсь.

— Категорически нет, ты что с ума сошла? Посмотри, что с тобой стало: худая, бледная, парень бросил, с работы уволили, а я уже молчу за то, что мы с отцом думали, что у тебя все хорошо. Тая, не испытывай мое терпение, завтра садимся в поезд и едем домой. Это не обсуждается. Я уже сказала отцу, что мы едем, он ждет.

Молчу. Добавить, по правде говоря, нечего, она как родитель видит не утешительную картину, да и кто поступит как-то иначе? Ей позвонили среди ночи, и сообщили, что ее единственная дочь, живущая в соседнем городе, с травмой головы поступила в больницу, еще и при загадочных обстоятельствах. Я полностью ее понимаю, хоть и противлюсь ее решению забрать себя.

— Хорошо, дай мне минутку…

Неожиданно в дверь постучали и не дождавшись ответа вошли. Мы с мамой переглянусь, но продолжали молчать. На пороге моей палаты появился симпатичный мужчина, лет тридцати. Он был одет в деловой костюм и весь его вид говорил лишь о том, что ему не приятно находиться в государственной больнице.

— Таисия Пархоменко, — назвал он мое имя и посмотрел прямо в глаза.

— Да, — я застыла, все эти три дня ждала, что за мной придет полиция, я была единственным свидетелем страшных событий с Егором.

— Мне нужно с вами поговорить, мы можем остаться наедине? — он вопросительно посмотрел на маму, но она даже бровью не повела.

— А кто вы такой? — резко уточнила она. — И по какому вопросу?

— Меня зовут Роман Сергиенко, я адвокат, — лениво произносит мужчина, не сводя с меня взгляд. — Нам правда нужно поговорить, это в ваших же интересах, а времени мало.

Понятия не имела о каких именно интересах говорил этот человек, но выслушать его все же стоило.

— Мама, подожди в коридоре немного, хорошо? — мама фыркает и нехотя удаляется. Мы обе понимаем, что раз ко мне пришел адвокат, то все может быть хуже, чем мы думали.

Несколько минут тишины и мне становится неловко, Роман молча сверлит меня взглядом и что-то мотает себе на ус.

— Вы…

— Я друг Егора, — выдает он, — и у меня есть для вас ценная информация.

— Как он? — от услышанного подкашиваются ноги и не успеваю опомниться, как деловой костюм придерживает меня за локоть и ведет к койке, чтобы присесть. Перевожу дыхание и наблюдаю за ним, мужчина лишь стоит рядом и просто смотрит. — Пожалуйста, скажите, что он жив.

Господи, если я сейчас услышу непоправимое, то сойду с ума.

— Жив и скажу больше, он в сознании, даже иногда шутит, но это все равно не смешно, — Роман поджимает губы и становится напротив меня. — У меня есть для вас некая информация: сегодня вас вызовут в следственное управление для дачи показаний, так как вы являетесь единственным свидетелем. Все, что вы скажите следователю, это будет то, что вы находились вдвоем в квартире, в дверь позвонили неизвестные, долго выясняли отношения с Егором, затем завязалась драка, вы пытались помочь, но вас оттолкнули и вы потеряли сознание от удара. Лица незнакомые, о чем они говорили вы не поняли, толком ничего не запомнили из-за травмы. Так как в последние несколько месяцев, вы фактически проживали в этой квартире, то вполне логично, что в тот день там находились. Вопросы?

Я моргаю, потому что вообще не понимаю, о чем сейчас шла речь.

— Я в курсе, у вас была травма головы, может мне повторить? — деловой костюм присел рядом и обеспокоено обсмотрел мое лицо.

— Простите, но я не понимаю, зачем мне все это говорить?

— Таисия, я сам ничего не понимаю, но мне важно, чтобы вы сейчас запомнили все то, что я только что вам сказал. Вы запомнили?

— Да.

— Вот и отлично, — он достает из папки планшет известной марки и что-то в нем ищет. — Я, конечно, посмотрел это, простите, но хочу сказать, что ничего не понял, кроме того, что Егор говорил очень серьезно. Мы работаем с ним много лет, и я выучил его манеру общения. Несмотря на его вид и состояние, держится твердо. Он очень просил, чтобы все, что я сейчас вам сказал было строго конфиденциально, даже матери нельзя говорить. Вы ей случайно не рассказывали, что там произошло на самом деле?

— Нет, — спокойно ответила, на что Роман удовлетворительно кивнув и протянул мне планшет.

— Я выйду, вернусь через двадцать минут, и попрошу вашу маму не заходить какое-то время, чтобы вы смогли в одиночестве это увидеть и осмыслить, — вроде ласково говорит мужчина, а у меня все равно внутри поселяется какой-то животный страх.

Смотрю на экран планшета и вижу видео, внутри все холодеет. Что все это значит?

— Знаете, я когда вас сейчас увидел понял, почему он это делает. Сам не знаю, что у вас произошло, но могу сказать, что Сташевский суровый адвокат и спуску не дает даже своим клиентам. Видимо, он и правда вас любит, Таисия, — адвокат еще пару секунд наблюдает мою реакцию на свои слова, а затем скрывается за дверью.

Приблизительно понимаю, что сейчас услышу, но мне так хочется впитать в себя родной голос. Несколько минут сижу и просто гипнотизирую планшет, понимая, что если он послал ко мне своего друга, то значит Егор в сознании и все не так плохо, как я себе накрутила. Но слова Романа эхом отзываются у меня в голове, и мне страшно включать это видео.

— Привет, — говорит незнакомый мне Егор, он и правда в таком ужасном состоянии, что на лице негде даже галочку маркером поставить. От подобной картины сжалось сердце, и увлажнились глаза. — Прости, что пришлось к тебе послать Ромку, надеюсь ты чувствуешь себя уже хорошо и сможешь понять, все что я тебе сейчас скажу. Пожалуйста, повтори полиции то, что сказал мой друг, это сейчас важно. Мое избиение числится в приоритетах и правоохранительные органы могут доставить тебе массу неудобств. Не буду говорить, что было со мной или, что происходило вокруг меня, тебе это ни к чему, но ты должна знать следующее: я не отбивался и не делал ничего только потому, что не хотел. Часть меня хотела, чтобы он причинил мне боль… из-за тебя, потому что ты всегда выбирала его. Ты никогда меня не хотела, но ты была единственной кого я когда-либо…Мне кажется, будет лишним говорить, что ты для меня значишь, для тебя это уже не имеет смысла, просто хочу, чтобы твоя жизнь без меня началась не с тюрьмы или с судебных разбирательств. Мне даже не стоит прощать его, потому что я сам виноват, что так все сложилось.