Александр и сам уже не знал, чего хотел. В уме он держал твердое намерение расстаться с ним и тем самым обезопасить. В душе же изнывал от этого решения.

После недолгого молчания Каспар заговорил встревоженным шепотом:

– Уверен, вы не сами дошли до таких планов. Все ведь было… хорошо в эти месяцы. Делинда умерла. ЗНР в безопасности. Почему вдруг?..

– Она жива. И очень близка к ЗНР.

Каспар остолбенел, неверяще глядя на короля расширенными от удивления глазами.

– Теперь все ясно. – Он нахмурился и усмехнулся. – Получается, она решила захватить ЗНР вашими руками?

– Я лишь марионетка.

– Почему же вы не отказались? Почему не ушли?

– Ты слышишь себя? – вдруг повысил Александр голос. – Как ты это себе представляешь? Разве ты забыл обо всем, что она сделала? Убила участников Съезда Мировых Лидеров, включая нашу мать. Натравила мир на Сашу. Чуть не убила меня. Посадила тебя в тюрьму. От нее не убежать!

– Так участников Съезда… – Каспар перевел дыхание. – Мне стоило об этом догадаться.

– В поисках ЗНР она заметала следы. А заодно получила корону нашей матери.

– Но почему бы вам не убежать прямо сейчас? – Каспар приблизился еще и нежно прошептал: – Вместе со мной.

Соблазнительнее предложения Александр в жизни не слышал. Убежать вместе с Каспаром далеко-далеко… И жить в нескончаемом страхе друг за друга. Разве расстояние для Делинды и ее наемниц помеха?

– Почему ты все еще здесь? Тебя терзает чувство вины?

– И это тоже.

– Тебе ни к чему переживать. Оставь меня и…

– Да разве я могу оставить вас?! – В порыве откровенности Каспар вцепился в плечи Александра. – Такого вы мнения обо мне на самом деле? Думаете, я брошу вас в столь трудную минуту и уеду в безопасное место?

Пелена боли спала с его глаз, и он увидел во взгляде оцепеневшего короля испуг.

– Простите. Я не хотел кричать. Просто я… переживаю за вас. – Каспар ослабил хватку на его плечах и заговорил тихо: – Если вы боитесь, что в случае побега она пошлет за вами, то знайте, что я смогу вас защитить. Просто идемте со мной.

– В защите нуждаюсь не я…

– Просто идемте со мной, – тверже повторил Каспар. Решимость и мольба смешались в его взгляде. Он корил себя за то, что оставил короля минувшим вечером. За то, что не поехал с ним тогда. За то, что не признался ему, ведь тогда все сложилось бы иначе. А теперь уже поздно. Казалось, даже ответное признание в любви не заставит Александра передумать. Он был чем-то напуган. Ему, вероятно, думал Каспар, чем-то угрожали. Но если в защите нуждается не сам король, то кто же?

Каспар обнял его крепко и в то же время мягко. Мечась в растерянности, Александр тщетно пытался понять, почему же он все еще рядом, почему предпочел остаться, почему так хочет забрать его с собой? Его поведение, его тон, его слова не были рождены лишь из чувства вины из-за вчерашнего разговора. Было что-то еще. В самых недрах влюбленной души король наверняка догадывался о том, что это могло быть. Но он отрицал эту мысль, стоило ей появиться. Отрицал так быстро и резко, что и сам не успевал осознать ее в полной мере. Нет, Каспар не мог любить его. Никто не мог полюбить кого-то вроде него, убеждал себя Александр, вспоминая полный список своих недостатков, мгновенно бросавшихся каждому в глаза.

Не разжимая объятий, Каспар почти прошептал ему на ухо:

– Ох, Александр. Мой дорогой Александр… – Он отстранился. – Ваши чувства ко мне я распознал задолго до вашего признания. Так почему же после всего, что вы услышали и увидели от меня, вы никак не распознаете и моих чувств?

Александр чувствовал себя оглушенным. На одно радостное мгновение сердце загорелось надеждой, и он застыл в нестерпимом ожидании продолжения. Но нет же. Вероятно, он не так воспринял слова Каспара. Речь о других чувствах: привязанности, дружбе. Никак не о любви. После всех пережитых несчастий Александр больше не верил, что жизнь ему еще хоть раз улыбнется. И уж тем более представить не мог, чтобы она взамен всех мук подарила ему самое желанное.

Каспар молчал, надеясь, что правильно донес мысль. Груз любовного бремени, носимого им так долго, наконец был сброшен. В порыве радости он загорелся желанием поцеловать Александра. Но что-то было не так. В полузакрытых печальных глазах короля отражались сомнение, недоверие и разочарование.

– Мне приятно, что ты привязан ко мне. Все-таки десять лет службы.

Каспар покачал головой. Восприятие короля ошеломило его. Он недооценил его самокритичность, за месяцы после «похорон» возросшую в разы. Слова настоящего признания застыли на языке, и вот, когда он только собирался их отпустить, его остановила мысль: «Может, оно и к лучшему?»