Ана помолчала, посмотрела на стонущих монстров, и с ноткой сожаления в голосе сказала:

– Знаете… а ведь в детстве они меня защищали, когда кто-то меня обижал. Это потом они стали такими… грубыми. А раньше такими не были. Хорошо, что вы их не убили…

Ана опять стала называть меня на «вы», и только в постели, в момент наивысшего возбуждения – «тыкала». Но заканчивался секс, и… мы снова становились работодателем и работницей. Не скажу, чтобы это меня напрягало, но…все-таки как-то не по себе. Не могу привыкнуть.

Я подобрал свой нож, вложил его в ножны, и потирая ушибленное запястье, пошел следом за Аной. Вечером подлечусь, хорошо хоть кости выдержали, не сломались. Просто ушиб.

Во дворе никого не было, а вот в доме… Почему-то я представлял тетушку Аны эдакой здоровенной бабищей, настоящей родительницей этим трем мордоворотам. Однако – нет. Передо мной стояла достаточно еще молодая женщина лет под сорок, или чуть больше – симпатичная, ухоженная, фигуристая. На лбу – никакой печати зла, когти из пальцев не торчат, копытами по полу не стучит. Женщина, как женщина – вполне себе такая… для мужчин. Я шел настороженно, готовый к отпору, но увидев эту самую мадам слегка расслабился. А зря. Вот в таких тихих бабах и водятся черти! Как и в тихих омутах.

Она встретила нас молча, без удивления глядя на меня и мою спутницу. Потом шагнула к столу, схватила здоровенный нож, или вернее тесак для рубки мяса, и без малейшего сомнения занесла его у меня над головой.

– Ты убил моих сыновей! Ты сдохнешь, тварь воркская!

Получилось как-то слишком уж театрально, пафосно, как в дурном спектакле, но вот квадратный тесачок-топорик отнюдь не был бутафорским, а рука у меня болела все больше и больше. Но конечно же мадама не ее сыновья – сильная, не спорю, и ловкая на удивление. Но… В общем – полетела она от моего пинка в угол так, будто ее сдуло. С душой пнул. Уж очень эта семейка меня разочаровала.

– Аааа! Убил! Мамку убил! Сучка! Это ты его привела! Сучка! Тварь! Убью!

О господи… да сколько же вас?! Как вы мне надоели!

Фурия возрастом чуть младше Аны вылетела из соседней комнаты, держа в руках хороший такой топор на длинной рукояти, больше похожий на боевую секиру, чем на топор. И вот не надо было ей вопить, тогда может и случился бы маленький, но все-таки шанс снести башку любимой сестричке. А так – лишь потеряла сознание и улеглась рядышком с мамочкой.

– Еще кто-нибудь есть? – на всякий случай крикнул я – Выходите, паскудники, я вас вижу!

Паскудники не откликнулись, из чего я сделал вывод, что или они хорошо спрятались, или их вообще не существует. Ну а пока что в ожидании появления очередных противников я занялся упаковыванием этих слишком уж борзых дамочек, так лихо управляющихся с рубяще-колющем оружием. Мне надо с ними поговорить, а каждый раз отправлять фурий в глубокий нокаут у меня нет ни сил, ни желания.

Связал дамочек разорванными на жгуты полотенцами и присел отдохнуть, перевести дух. Эта схватка меня утомила настолько, что реально тряслись ноги и руки, просто-таки ходили ходуном.

– А ты как думал – откликнулся на незаданный вопрос Мастер – Ничего не дается бесплатно. Чтобы двигаться с большой скоростью ты должен тратить ману и жизненную энергию. Это не все боевые маги умеют, а уж про лекарей и говорить нечего.

– Хмм… это что, я теперь боевой маг? – удивился я.

– Не знаю – после недолгого молчания ответит призрак – Я оставил свои знания, свои умения. Но приживутся ли они, и когда приживутся – сказать ничего не могу. Хенель ведь оставил тебе свои знания, и что получилось? Немного получше стал работать с мечом, и… все. Не так ли? Знания, умения – это полдела. Нужно чтобы эти знания прижились, надо тренироваться. Что толку в знании того, как надо правильно подтягиваться на перекладине, если ты не подтягиваешься, не тренируешь свои мышцы? Что толку с того, что ты знаешь, как правильно стрелять из лука – если не стреляешь из него каждый день? Теория и практика идут рука об руку, и это надо знать каждому, кто занимается боевыми искусствами – обычными, или магическими. Чем больше ты ими пользуешься, тем сильнее развивается твой дар. Запомни это.

Я заверил, что запомню, а сам стал внимательно наблюдать за тем, как в комнату на руках вползает старший из братьев. Ноги у него не работают, но ползет он очень активно, чем-то напоминая гигантского таракана с раздавленным брюхом. Только тараканы молчат, а этот рычит и матерится. А глаза таким огнем горят – сейчас ему только бы до меня добраться, порвать, как Тузик грелку! Нет, братец… отдохни-ка ты.

Беру со стены, с полки здоровенную скалку, и с силой трижды бью парня по голове. Звук такой, как если бы я вдарил в стену. Бам! Бам! Бам! Похоже мозга у монстра совсем не имеется, сплошная кость. Затих только после третьего удара.

– Нашла! – радостно кричит вернувшаяся из соседней комнаты Ана, и показывает мне желтоватый листок плотной бумаги с печатью магистрата. Я молча киваю, и обращаясь к матери монстров, вполголоса говорю:

– Хватит притворяться. Давно очнулась, я ведь знаю. Раскрывай глаза и рассказывай, как дошла до такой жизни.

– До какой? – изображает удивление дама и якобы незаметно шевелит конечностями, проверяя путы.

– До такой! – резко говорю я – С какой стати вы забрались в дом Аны и расположились тут, как хозяева? Кто вам позволил?!