Так что, возможно, пришло время перестать отрицать наше право на рождение. Ведь Вега были рождены, чтобы править. И мне надоело, что меня заставляют склоняться.

Я свернулась калачиком рядом с Тори в ее кровати, когда наступила и прошла полночь. Приближалось Рождество, и я была так рада, что проведу его как обычно: мы будем спать в одной комнате, готовые вместе проснуться на рассвете — или, по крайней мере, я буду просыпаться на рассвете и подгонять Тори.

Тори тихонько дышала, но сон не давался мне так легко. В голове крутились мысли и вопросы о наших матери и отце. Мне нужно было больше ответов, и казалось, что сами стены хранят их, шепча тихими голосами, которые я не могла расслышать.

Я закрыла глаза, думая о матери, вспоминая ее лицо из зеркала, которое она подарила нам. Она знала, что однажды мы снова войдем в этот дворец и разгадаем секреты, которые она оставила для нас. И я знала, что нам еще многое предстоит найти.

Бледный свет проникал сквозь мои веки, и я присмотрелась, обнаружив, что луна пробилась сквозь снежные облака за стеклянными дверями, ведущими на балкон. Мы оставили шторы открытыми, чтобы посмотреть, как снег наваливается на каменные перила.

Шепот становился все громче, и у меня возникло сильное ощущение, что мне это не показалось. Стены действительно говорили, а может, это были звезды. В любом случае, что-то звало меня, вырывая из тепла под одеялом, как песня Сирены.

Я сунула ноги в пушистые тапочки и запустила тепло в свои вены, чтобы прогнать холод за пределами нашей кровати. Я подошла к окну: луна выглядела ярче, чем я когда-либо видела, расположившись среди покрывала звезд, которые сияли, как бриллианты.

— Что это? — прошептала я, как сумасшедшая, но я пережила слишком много странных вещей с момента своего прибытия в Зодиак, чтобы не поверить в это. — Что ты хочешь нам показать?

Что-то привлекло мое внимание на периферии, и я повернулась, чтобы увидеть карту Аструма, лежащую на изножье нашей кровати, изображение Солнца светилось, как будто в нем горел огонь.

Я неуверенно подошла к ней, мое сердце забилось, когда я взяла ее в руки, и тепло затрепетало в моих пальцах. Я перевернула ее, чтобы перечитать послание, и услышала в голове последнюю строчку, произнесенную голосом моей матери. «Там, где крылья встречаются с правосудием, ваша кровь была спасена».

Мое горло сжалось, когда маленький набор нарисованных крыльев на стене засветился под лунными лучами, направляя меня к нему.

— Тори, — шептала я, торопясь разбудить ее.

— Я не хочу надевать шляпу, — пробормотала она, и я потрясла ее за руку.

— Вставай, — потребовала я, и ее глаза прищурились.

— Дарси? Что происходит?

— Я думаю, наша мама хочет нам что-то показать, — вздохнула я.

Она полностью проснулась, соскользнула с кровати, и я указала на сияющий набор крыльев на стене, когда она сделала мне выражение лица «ты с ума сошла»?

— Смотри, — настоятельно попросила я.

— Черт, — выдохнула она.

Мы подошли к ним, и я протянула руку, проводя пальцами по рельефной серебряной краске. Сияние мгновенно угасло, и рядом с дверью загорелся еще один набор крыльев. Я глубоко вдохнула и повернулась к Тори, которая кивнула мне, вложив свою руку в мою.

— Пойдем, — твердо сказала она.

Мы вышли из комнаты, и нас окружил грохот водопада, а также удушающая жара бассейна. По другую сторону от него зажглись крылья, и мы поспешили к ним. Когда Тори прижала к ним пальцы, над дверью справа от нас засветились еще одни.

Мы бегом направились к ней, и я толкнула ее, открыв темный коридор. Тори зажгла пламя в своей ладони, я сделала то же самое, и мы шагнули в давящую черноту. Пока мы шли, стены были освещены, на них висели большие картины в позолоченных рамах. На многих из них были изображены наши мать и отец, но были и другие родственники, все они смотрели на нас.

В дальнем конце коридора висела огромная картина во всю стену. Наши родители стояли бок о бок, каждый из них держал на руках ребенка. Я разинула рот от того, как они смотрели на нас, любовь лилась из их лиц.

— Ищите хорошо, ищите глубоко. — Голос матери наполнил воздух, и я замерла.

Тори посмотрела на меня, ее широко раскрытые глаза сказали мне, что она тоже это слышала.

Слева от нас засверкали крылья, и мы свернули в большой бальный зал. Потолки были сделаны из стекла, и одна из стен тоже, выходящая на внутренний дворик под огромной покатой крышей. Пол был настолько отполирован, что я могла видеть в нем наше отражение, пока мы шли, направляясь к серебристым крыльям в дальнем углу комнаты. Рядом с ними лежал нарисованный набор золотых чешуек, которые воспламенялись с той же силой.