– Ух, ты! – мелькнуло в голове. – А остров-то – огромный! И конца не видно, лес кругом

Сама не зная зачем, она пошла по дороге, поднимаясь все выше к перевалу. Затем дорога вильнула вправо, и стало понятно, что она, закручиваясь спирально, ведет на вершину круглой горы, не такой уж высокой, но сплошь поросшей лесом и оттого похожей на чью-то мохнатую голову, наклоненную немного вперед.

Лес казался густым и темным, пугал вздохами и шорохами, мягко прикасался влажными запахами, нависал над головой разлапистыми ветвями. Дорога петляла среди замшелых валунов, разбросанных по всему лесу. Хава вдруг остановилась, почувствовав что-то необычное. Она ни с того ни с сего ощутила себя каким-то пришельцем, инородным телом. С одной стороны вся эта вилла с ее строгой и какой-то искусственной роскошью, а с другой – этот лес, живущий совершенно отдельной, странной жизнью, полной событий, понятных одному ему.

Здесь на повороте дороги валунов было особенно много, и Хава словно почувствовала, что несмотря на кажущуюся тишину и очевидный покой, тут, на самом деле, ничто не стоит на месте, ничто не замерло. Напротив, она ясно увидела, что камни здесь вели тихую борьбу с деревьями. Впрочем, присмотревшись, можно было легко понять, что это всего лишь видимость борьбы, предназначенная для первого, не очень глубокого впечатления. Деревья легко и неотвратимо раздвигали огромные глыбы в стороны, протягивая вверх свои ветви. Скорее всего, они прекрасно понимали, что серые великаны хоть и чужды им, но борьба с ними – это так, и не борьба вовсе, а всего лишь вопрос времени, а настоящая борьба предстоит после, со своими же собратьями-деревьями, когда нужно будет рваться вверх изо всех сил, чтобы схватить хоть немного солнца. И преимущество их настоящих противников только в том и состоит, что они выросли немного раньше и это обстоятельство, пожалуй, не побороть…

Хава прошла еще немного и вышла на вершину, совершенно лысую, аккуратно выложенную серыми плитами. Посередине этой площадки возвышалась округлая башня телескопа. Дух уже не захватывало, и Хава деловито вошла вовнутрь. Телескоп казался огромным и неимоверно красивым – черный метровый рефлектор какой-то современной системы. “Надо же, и тут не соврал!” – Хава даже мотнула головой не то от восторга, не то от удивления. И опять всплыло уже знакомое ощущение, что все это только что вынуто из целлофана. У самой стенки, чуть правее от лестницы, Хава увидела столик и стул. На столе стопка каких-то книг, компьютер и телефон. Она подошла и медленно, будто сомневаясь, подняла трубку. На том конце что-то потрескивало и шумело, и она даже не сразу поняла, что это какой-то странный шум, похожий на сотни или даже тысячи голосов, слитых в единый поток. Она набрала первые пришедшие на ум цифры, вроде бы «74», а потом уже подумала: «А что же сказать? Может спросить… Да нет, он ведь говорил, что можно всем пользоваться».

– Да, телескоп можешь использовать в своих исследованиях, – послышалось в трубке. – Кстати, если ночью будешь по лесу возвращаться – не бойся, это совершенно безопасно. Можешь включить подсветку. Это такой красный выключатель у выхода. Больше, я так понимаю, вопросов нет, а посему – до связи.

И вновь в трубке послышался странный шум, и стало почему-то не по себе, а, может быть, просто одиноко. Она вышла из башни на площадку. Солнце садилось прямо в море, и лес шумел под вечерним бризом.

– Почему с наступлением сумерек становится одиноко? Весь день ничего, и одиночество за счастье, а к вечеру как-то не очень.

Хава села на край горячего каменного выступа и свесила ноги. Бриз затих, и вместе с ним лес успокоился, стал темнеть, все больше сливаясь с небом и наполняясь угрюмой тишиной. Уже спустя пару минут, появился добрый десяток звезд. Хава легла на бортик и стала искать знакомые очертания созвездий.

– Эта, поярче, наверное, Вега. Тогда где Альтаир и Денеб? Как ни крути, летний треугольник построить не из чего. Тогда, наверное, это Арктур. Впрочем, нет, Арктур оранжевый, а эта белая, как Вега. И на Капеллу тоже не похожа, та – желтая. А, понятно! Наверное, я в Южном полушарии, – догадалась Хава,– надо взять атлас.

И она соскочила с бортика и побежала в башню. На ощупь, добравшись до стола, она включила настольную лампу. Книг и тетрадей на столе была целая пачка, но все они были, в основном, инструкциями по пользованию телескопом, спектрографом, камерами и лишь в самом низу лежал атлас звездного неба. Само слово “Атлас” было написано на коричневой папке с тесемками, аккуратно завязанными на бантик. Внутри была стопка бумаг, половина из которых представляла собой машинописные таблицы с координатами и прочими параметрами звезд, в остальном это были рукописные карты, четко и красиво оформленные.На внутренней стороне папки было написано: « Дорогому другу… Преуспей больше!»

Хава полистала карты. Она ничего не понимала, она совершенно не узнавала очертаний созвездий. Если это Северное полушарие, то где, скажите на милость, Полярная? Уже не говорим о летнем треугольнике. А если Южное, то где Крест 3 , Конопус 4 и Толиман 5 ? Ну, допустим, названия указаны другие, какие-нибудь произвольные, но координаты… Да и где Орион, рассекаемый экватором пополам? Она отложила атлас и снова вышла на площадку. Звезды висели алмазными россыпями, и было странно и страшно, потому что Хава стала медленно понимать – это было чужое небо! Совсем чужое… Она снова забежала в купол и схватила телефон. На этот раз в трубке была полнейшая тишина. Она набрала какие-то цифры и услышала гудки. Затем послышался знакомый голос.

– Ну, что опять не так?

– Звезды…

– Что звезды?

– Звезды не те… Куда ты меня притащил? – Хава говорила устало и с каким-то безумным отчаянием.

– Что значит “не те”?

– Ну, не те… Я не узнаю здесь ничего!

– Ну и что, какая разница? Изучай эти. Что тебе не все равно? Называй их, как хочешь, соединяй между собой в созвездия… В общем, двигай науку!

– А чей здесь атлас?

– А, можешь пользоваться. Был тут один до тебя…

– И все-таки, чей он?