На материале книг Абрама Терца (Андрея Синявского) «Прогулки с Пушкиным» и «В тени Гоголя» в работе рассмотрены основные стратегии повествования, осуществленные писателем-филологом-экспериментатором. Авторы демонстрируют, что терцевская наррация не просто опосредована приемами канонической «филологической прозы», но и заслуживает пристального внимания специалистов-филологов, пушкинистов и гоголеведов. Маркерами аналитической дискурсивности Синявского-Терца становятся характерологические признаки строгого научного исследования: композиционное членение, выдвижение исследовательской цели и задач, освещение истории вопроса, избрание методики анализа и др., но главное – Терц-Синявский живо и нетрадиционно подходит к восприятию творчества Пушкина и Гоголя и предлагает неожиданные интерпретации, демонстрирует остроту мысли и свежесть взгляда. Опыт Синявского, ученого-исследователя, защитившего диссертацию в МГУ, работавшего в ИМЛИ АН СССР, читавшего лекции в МГУ и Студии МХАТ, послужили рождению своеобразного филологического изыскания, неординарного и мыслеемкого. «Свободная» манера изложения служит Терцу эффективным средством разрешения острых вопросов отечественной пушкинистики и современного гоголеведения, мысль писателя-исследователя привлекает внимание своей неординарностью и остротой.
Издание предназначено не только для специалистов-филологов, но и для всех интересующихся историей развития русской литературы XIX-XXI вв., ищущих ответы на сложные вопросы, предложенные русской классикой.
В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.
Петербургская филологическая школа
Пушкин и Гоголь.
Картина Николая Алексеева. 1847 год
@biblioclub: Издание зарегистрировано ИД «Директ-Медиа» в российских и международных сервисах книгоиздательской продукции: РИНЦ, DataCite (DOI), Книжной палате РФ
Андрей Донатович Синявский / Абрам Терц (1925, Москва – 1997, Париж)
«Прогулки с Пушкиным»: диалог с классикой
Несомненно, наиболее репрезентативным произведением Андрея Синявского / Абрама Терца следует считать «Прогулки с Пушкиным», ибо уже только в самом обращении к текстам русского классика оно оказывается насквозь «диалогичным».
Как известно, «Прогулки с Пушкиным» были написаны в 1966–1968 годах в Дубровлагере – как значится под текстом произведения. Первая публикация «Прогулок…» (на русском языке) состоялась в Лондоне в 1975 году, в Париже – в 1977-м. В России отдельный фрагмент «Прогулок…», отобранный самим автором, появился в журнале «Октябрь» (1990, № 4), целиком – в журнале «Вопросы литературы» (1990, № 7–9).
Появление «Прогулок с Пушкиным» в печати вызвало большой «переполох» (А. Марченко), разразившийся в литературных кругах, – причем не только постсоветской России, но и среди русской эмиграции (как в Европе, так и в Америке). Роман Гуль скандально определил эссе Терца как «Прогулки хама с Пушкиным», как «грязную, хулигански-хамскую <…> ничтожную книжку» [1] , Вольфган Казак в «Лексиконе» – как «на редкость вызывающую книгу» [2] , Сергей Жаба не принял «отвратительную игру слов» автора и «святотатствующего» сочинителя поименовал «Иудой» [3] , Александр Солженицын решительно отверг «Прогулки…» за их «удручающе низкий нравственный уровень» и квалифицировал «эссе» как «изощренные спекуляции» «эстета-литературоведа» [4] .
1
Гуль Р. Прогулки хама с Пушкиным // Гуль Р. Одвуконь два: статьи. Нью-Йорк: Мост, 1982.160 с. С. 5–17.
2
Казак В. Лексикон русской литературы XX века. М.: Культура, 1991. С. 423.
3
Жаба С. Терцизированный Пушкин // Вестник РХД. 1976. № 118. С. 236.
4
Солженицын А. «…Колеблет твой треножник» // Солженицын А. Ленин в Цюрихе. Рассказы. Крохотки. Публицистика. Екатеринбург: У-Фактория, 1999. 752 с. С. 635–660.
В России обсуждение «Прогулок…», организованное Пушкинской комиссией ИМЛИ (АН СССР) им. А. М. Горького и состоявшееся в рамках «Круглого стола» вслед за журнальной публикацией в «Вопросах литературы», имело огромный резонанс и поставило множество дискуссионных вопросов [5] . Фактически именно этот «Круглый стол», участники которого (литературоведы, критики, писатели) стремились «прийти, насколько это возможно, к объективному результату» [6] , во многом и определил перспективы сегодняшнего восприятия текста Синявского-Терца.
5
Обсуждение книги Абрама Терца «Прогулки с Пушкиным» / А. Казинцев, С. Кунаев, С. Небольсин, П. Вайль, А. Генис, В. Сквозников, А. Архангельский, Д. Урнов, Ю. Давыдов, И. Золотусский, С. Ломинадзе, В. Непомнящий, А. М. Марченко, Ю. Манн, С. Бочаров, И. Роднянская, Е. Сергеев // Вопросы литературы. 1990. № 10. С. 77–153.
6
Там же. С. 77.
Выступающий на «Круглом столе» С. Бочаров одним из первых высказал мысль о том, что книгу Терца «невозможно обсуждать <…> просто как литературоведческое сочинение о Пушкине»: «само по себе пушкиноведение Синявского-Терца “Прогулки с Пушкиным” – литература не меньше чем литературоведение» [7] (выд. нами. – О. Б., Е. В.). Сегодня тем более ясно, что при обращении к тексту Терца следует оставаться прежде всего в границах литературного явления и отодвинуть на background представление о том, что «Прогулки с Пушкиным» могли быть восприняты как «событие общественное, политическое» [8] (хотя очевидно, что и таковой ракурс актуализируется в отдельных фрагментах текста книги-эссе).
7
Бочаров С. Обсуждение книги Абрама Терца «Прогулки с Пушкиным» // Вопросы литературы. 1990. № 10. С. 78.
8
Обсуждение книги Абрама Терца «Прогулки с Пушкиным». С. 77.
Одной из первых и самых выразительных («скандальных») особенностей, на которую обратили внимание критики и исследователи «Прогулок…», в том числе участники «Круглого стола» в «Вопросах литературы», стала манера повествования Терца – речевая «раскрепощенность» и «расхристанность» (И. Роднянская), «неформальный язык», сильно «сдвинутый в пародию» (А. Марченко), «совмещение серьезности и смеха», «взгляд остраненный, в известном смысле – эпатирующий и карнавальный» (Ю. Манн), «фрагментарность», «сдвиги и деформации» (А. Архангельский), обильная пропитанность текста «политическими реалиями и блатными речениями», «неакадемическими замечаниями» (С. Бочаров) [9] . По словам Е. Сергеева, книга Терца написана в «скандально-драчливом тоне», пронизана «глубоко личными, чисто субъективными» представлениями, это «мозговая игра», «своего рода буриме», острый «критический выпад» [10] . В представлении С. Куняева, книга Терца – «запузыренная ересь», оформленная «блатным языком» с утверждением «пафоса лагерно-уголовной среды» [11] . И если последние эмоциональные эскапады принять всерьез вряд ли возможно, то суждения авторитетных литературоведов, приведенные выше, действительно близки к истине – язык, речь, манера повествования Терца в разговоре о Пушкине неакадемичны (С. Бочаров) и карнавальны (Ю. Манн), они сознательно ориентированы автором не на поддержание устойчиво сложившейся академической пушкинской «мифологии», а на ее развенчание.
9
Там же. С. 77–153.
10
Там же. С. 85.
11
Там же. С. 101.
Однако возникает вопрос: действительно ли вопрос формы – манеры нарративного изложения – столь важен Синявскому-Терцу? Верно ли, что «развенчание» является главной целью терцевского повествования? И если развенчание, то какого рода: Пушкина? русской литературы? научного академизма? Или задача Синявского-Терца состояла в ином и только на внешнем (поверхностном) уровне была сопряжена с Пушкиным и Дубровлагерем?
Абрам Терц. Прогулки с Пушкиным.
Париж: Синтаксис, 1989.
Обложка М. Шемякина
Иными словами, вопрос о манере повествования, о характере нарративных стратегий, избранных писателем в «Прогулках…», с нашей точки зрения, в многоаспектном научном исследовании не может и не должен занимать исключительную и центральную позицию, ибо классический ракурс соотношения формы и содержания – взаимообусловленных содержательной формы и поэтически оформленного содержания – остается неизменным: только совокупность изобразительно-смысловых аспектов позволит постичь истинную глубину замысла художника.