А Пруф, глядя в ответ на это недоумение Умника, не спешит развеивать все эти его сложности восприятия действительности. Он сам должен для себя ответить на этот вопрос.

Впрочем, у Умника есть свои предположение на этот счёт. Ну, во-первых, он отметил для себя то, что местная реальность, как минимум, с внешней стороны локализирована под общее понимание основных вещей, понятий и объектов реальности – если пишут на одном языке, то общение надо думать происходит на нём же. Во-вторых, и в последующем, он уже начал делать в чём-то удивительные предположения.

– Возможно, что местный контингент поварского персонала ассоциирует себя с мастерами различных единоборств. В чём есть своё здравое зерно, учитывая какое значение имеет пища для человека. И тут для мастеров различных поясов и единоборств раскрывается широчайшее поле для развития системы своей школы единоборств. Особенно в плане тайных, с далеко идущими последствиями для своих врагов приёмов. Так наряду с известным методами и ударами по печени своему противнику, ими разрабатываются сокрушающие, как с одного удара под дых приёмы, так и болевые захваты, и скручивания в свой животный предел врага. – Здесь Умник в памяти прокрутил все пробуемые им блюда, которые вызывали в нём тошноту, рвоту и своё бессилье перед своим естеством, и теперь только осознал, какая мастерская падла его к этому остаточному эффекту подвела.

– А она мне ещё говорила, что моё несварение желудка связано с тем, что я не пережёвываю тщательно пищу. – Всё возмутилось в Умнике в сторону одной своей очень хорошей и красивой при этом знакомой, ко всему относящейся странно спокойно и благожелательно, тогда как по его, на практике доказанному мнению, в этой забегаловке намеренно травили. И на её смешливый вопрос: «И зачем это им надо?», у него был резонный, почему-то рассмешивший её ответ: «А разве не ясно, чтобы тебя увести от меня».

И хотя её ответ Умнику крайне понравился, – он словами не передаётся, – он всё же остаётся при своём мнении и не принимает никаких других объяснений.

На этом месте Умник немного остыл, заметив, что Пруф начинает уставать его ждать. И Умник решает ему сказать, что первое в голову ему сейчас пришло. – Мне, кажется, – говорит Умник, – что «тхэквондо» здесь будет лишнее.

– Вот как. – Деланно удивляется Пруф, бросив косой взгляд на вывеску. – И почему ты так решил? – спрашивает Пруф.

А вот выводы, приведшие к такому решению Умника и в самом деле интересные и в чём-то даже фантастические.

– Школы единоборств «Джиу-джитсу» и «Дзюдо» несут в себе принцип мягкой силы, с использованием силы противника в свою сторону. Что вполне можно перенести на татами обеденного стола. Где едоку противостоит высококалорийные блюда, приправленные различными острыми специфическими элементами для придания остроты и вкуса этой битве за своё элементарное, природное я человека. Которое, так уж природно сложилось, противостоит и зависит от всех этих предложений пищевого характера. Где ему и переусердствовать никак нельзя, тогда он впадёт в полную зависимость от того, что есть я и ест меня изнутри, и недоесть тоже грозит потерей сил и затем рассудка. При этом со стороны этих блюд оказывается не только психологического давление на человека, – без меня ты ничто, – но и морально-физическое. Так с каждым куском проглоченной еды, человек ощущает в себе удовольствие и удовлетворение такое, что у него постепенно начинают закрываться глаза в сонное состояние и он перестаёт переживать и нервничать за людей обделённых и голодающих.

И вот, чтобы противостоять всему этому давлению на человека – психологическому, физическому и моральному, и были созданы при школах «Джиу-джитсу» и «Дзюдо» новые направления единоборств с самым сложнейшим для человека соперником – с самим собой. Где человек всю силу и энергию своего противника перенаправляет и использует против своего противника, во благо себя. – На этом месте Умник замолчал, ожидая от Пруфа ответа.

А что Пруф? А он нескрываемо удивлён такой живой фантазии Умника. О чём он и говорит. – Ну ты и даёшь. – На чём он не останавливается и у него есть ещё вопрос к Умнику. – А что насчёт «Тхэквондо». Почему оно лишнее?

– Это не японское боевое искусство. – Даёт по-новому удивляющий Пруфа ответ Умник. – А мы, как я понимаю, находимся в «Токийском дрифте». Кстати, почему такое название? Оно мне что-то напоминает.

На что Пруф даёт совсем другой ответ. – Это сейчас не важно, важно лишь то, что ты не пропускаешь мимо себя эти неточности, маркерные точки.

– И что они значат? – задаётся вопросом Умник.

– Это подсказки для нас системного администратора, указывающие на то, что эта область пространства проверена на наличие программных и матричных сбоев, помех и вирусов, и здесь можно работать. В нашем случае, здесь можно перевести дух и дождаться команды на дальнейшее движение. – Даёт ответ Пруф, выдвигаясь в сторону входа в этот ресторанчик. Куда вслед за ним выдвигается и Умник. Дальше они без никаких осложнений попадают внутрь этого заведения, представляющее из себя стандартное для такого рода заведений помещение, с рядом столиков и со своей кухней, спрятанной за дверьми кухни, где перед ней расположилась барная стойка со своим административным персоналом.

Ну и Пруф с Умником, оказавшись на пороге фойе общего зала, для приличия оглянулись по сторонам, затем для того же странного приличия задались негромко вопросом: «И куда сядем?», и уж только затем обратились за этим разъяснением в сторону, скорей всего, администратора, идущей к ним с мимикрично выделяющимся на лице приветливым видом. И как ожидалось в первую очередь Умником, одетую в ярко синее кимоно. Что придавало ей вид особого изящества исполнения, от которого глаз не отвести. К тому же она так идёт удивительно, – частя своими шажками, – что не хочется отставать своим взглядом от этих шажков, неужели в самом деле ради только тебя шурудящих так по полу на этих башмаках гэта, деревянной звучностью и тяжестью по тому же полу отдающих, и прямо к тебе идущих.