Я в слезах стояла перед ним, как провинившаяся девочка. Я не могла сообразить, как и что ему сказать.

— Почему ты думаешь, что я пыталась тебя засудить? — спросила я, всхлипывая.

— Ты надеялась, что я об этом никогда не догадаюсь? А нет, любимая. Вчера меня вызвали на свидание, могла бы сама прийти между прочим, но тебе было не до меня. Ты, наверное, была в объятьях этого придурка? Ответь мне! — он уже не мог успокоиться и кричал еще больше на меня.

— Нет! Я тебе хотела помочь…

— Серьезно? А на свиданку ко мне пришел один тип, сказал, что у него есть связи в начальником отделения. Но помочь он мне не сможет, потому что моя девушка, то есть ты, заплатила ему сто тысяч за то, чтобы дело закрыли втихую, а меня поскорее засудили. Он предложил мне другой вариант. Я заплатил ему двести тысяч, чтобы меня освободили.

— Это вранье!

— Хватит оправдывать свою ложь. Уже не скрыть тебе от меня ничего.

— Ты совершил большую ошибку!

— А здесь ты права! Зря я влюбился в тебя. Это и есть моя большая ошибка.

— Значит мне ты не веришь? А я тебе должна поверить? Почему в твоих вещах женское белье?! — выпалила в ответ.

— Это я их туда положил.

— Что?

— Да. Я сам их туда положил. Если бы внимательно посмотрела, то увидела бы, что они новые. И помадой тоже я измазал. Мне захотелось увидеть твою ревность. Разыграть тебя.

— Розыгрыш удался. Я повелась, — сжимая кулаки, смотрю ему в глаза.

— Но твой обман простить будет сложнее, — заявил он.

— Я устала от твоих неоправданных упреков. С тобой все хорошо. Я рада. Приехала, чтобы убедиться в этом. Прощай, — развернулась и направилась вперед. А он стоял на месте.

— Остановись! Я еще не договорил! — послышался его грозный голос.

— Эй! Давай потише, а то снова переночуешь в изоляторе! — крикнул мужчина в форме.

Я продолжала идти.

Даже не оглядываясь назад, я чувствовала его цепкий взгляд за спиной.

Да уж, я в шоке от этого человека. Каждый раз удивляюсь тому, как я могу до сих пор его любить. Сам высказался, а мне объясниться не позволил. Раз так, то нам теперь уж точно не по пути.

Я была недалеко от того места, где вчера была. Я четко знала, куда ведут меня или ноги. Внутри меня бушевала ярость.

— Вы продажная тварь, Жданов! — крикнула громко, врываясь в кабинет следователя.

— Дамочка, вы в себе? — спросил он, поставив чашку чая на стол.

— Как вы могли так поступить со мной? Он считает, что я заплатила вам за его заключение, а не за освобождение! Из-за вас он мне не верит!

— Он мне не верит, он мне верит, — передразнил он. — Какая мне разница, девушка? Мне жене нужно на подарок, а еще за ипотеку платить. Зачем мне вдаваться в ваши мексиканские страсти. Я жить хочу, как человек.

— А будете жить, как скотина! — вырвалось у меня.

Я ушла. Толку от этого корумбированного чиновника ноль. Только зря нервы тратить на него, а нервничать мне нельзя.

Мне не хотелось ехать домой. Слегка тошнило, тянуло на соленья. Я вызвала такси и поехала к своим родителям.

Хорошо, что живот еще маленький и они не заметят моего положения. А если будут откровенничать со мной, то наверное я расскажу им все. Все-таки роднее мамы и папы у меня никого нет. Только они любят меня безусловной любовью и никогда от меня не откажутся.

Через час я уже была в родительском доме. Мы сидели на кухне. Говорили обо всем, смеялись. Папа взял выходной ради меня, они еще не знали, что я уволилась с работы.

— А помнишь свою одноклассницу, Светку Парамонову? — спросила мама.

— Конечно! Правда я давно о ней ничего не слышала, — ответила я, отламывая кусочек яблочного пирога.

— Оно и понятно, она как в подоле принесла, так сразу уехала в другой какой-то город. Я уже не помню. Мать ее не знает куда глаза свои прятать от позора. Кто теперь ее дочку в жены возьмет с прицепом-то? Встретила ее недавно на базаре. Мама дорогая, она выглядит старше тебя в два раза!

Я слегка поперхнулась.

— Мам, что такого плохого в ребенке?

— Да ничего плохого в нем нет, доча! Только семья должна быть полной: мама, папа и дите. Понимаешь?

— Думаю, Светка тоже так хотела. Но в жизни всякое бывает.

— Значит, она сама виновата. Надо уметь удержать мужика, а не только хвостом крутить перед ним.

— Не знаю. С тобой сложно поспорить, — сдалась я.

Мама улыбнулась.

— Ты правильно говоришь, нечего с мамкой спорить. Отец, что замолк-то? — обратилась она к папе.