— Отлично. Полежите чуть-чуть, чтобы кровь свернулась. И продолжим.

Рита лежала и ждала. И чувствовала себе немного уверенней в черных мини-шортах и спортивном черном плотном бюстгальтере. А у доктора Золотова сегодня белые носочки.

На этой мысли ей на шею легли теплые уверенные руки — и Рита про все забыла.

Плечо, наконец, перестало ныть. Рита ела творог и тихо радовалась этому. Такая, казалось бы, мелочь — не болит плечо. Но если ты из-за боли почти не спала несколько ночей, то это — настоящий повод для радости. Доктор Золотов пообещал, что сегодня ночью она будет спать нормально. Вот и проверит. Пару часов подождать — и завалиться спать в несусветную рань. А завтра надо все же поехать к родителям.

В этот момент зазвонил видеофон. На экране отобразилось лицо Романа. Порадовалась, Рита — и хватит. Впрочем… Вещи все равно надо отдавать.

— Да?

— Рита, это я, Роман

— Вижу.

— Впусти.

— Жди. Я спущусь.

— Впусти меня!

Но она отключилась. И пошла в прихожую — обуваться и взять пакеты.

Роман тут же кинулся к ней, но Рита выставила вперед пакеты, как барьер.

— Держи.

Рома попытался отпихнуть пакет, но поняв всю серьезность Ритиных намерений — взял. И тут же поставил у своих ног и протянул руки к девушке.

— Рита, нам надо поговорить.

— Только быстро, я легко одета, — она в самом деле накинула лишь толстовку.

Роман поморщился и принялся торопливо говорить.

— Послушай, это просто недоразумение, я клянусь тебе. У меня ничего с ней не было, правда! Ну я просто перебрал, я же расстроился, что мы с тобой не можем увидеться после разлуки. Соскучился ужасно! А она полезла целоваться и… Я бы никогда тебе не изменил, ни за что, я же люблю тебя!

И снова ощущение кино. На этот раз — точно дурного. Точнее, бездарного. И с оттенком пошлости, даже порно. Потому что Рита снова вспомнила отвратительно розовую плоть на фоне черных брюк — почему-то на фоне брюк это выглядело особенно омерзительно. Или омерзение придавало отсутствие приватности? Что ты за человек, Рома Забелин, если можешь стоять с расстегнутой ширинкой в комнате, полной людей?

Рита покачала головой.

— Это все уже неважно, Роман. Я вернула тебе твои вещи. Свадьбы не будет. Маме моей не звони больше, пожалуйста.

— Рита, ты меня слушаешь?! Не было ничего! Я все исправлю! Дай мне все исправить!

Она снова покачала головой.

— Я тебя не слышу.

Он выдохнул.

— Ладно. Я понял. Тебе надо остыть.

— Я уже остыла. К тебе. До нуля по Цельсию. Прощай.

Доктор Золотов оказался не обманщиком. И в эту ночь Рита спала — крепко, не просыпаясь от боли. И утром, выспавшаяся и относительно довольная, поехала к родителям. На такси.

Дома пришлось рассказывать. Папе — отредактированную версию. Маме — чуть более полную, уже на кухне под чай, когда отец их оставил одних посекретничать. Но всей неприглядности картины Рита показывать и маме не стала — не потому, что не доверяла. Стыдно было за себя — что оказалась в такой идиотской ситуации, что такой дурой себя выставила. А чувство стыда Рите привили очень хорошо.

А когда пришла с хора бабуля — ей и объяснять ничего не пришлось. Она взяла Риту за плечи сухими узловатыми пальцами, посмотрела в лицо — и сказала, коротко рубя фразы: «Я сразу знала, что у вас ничего не выйдет. Разные вы слишком». И после этого можно было бабушку только обнять. И пойти снова ставить чайник.

— Знаешь что, Ритуля? — бабушка смотрит, как Рита деловито шарит по полкам холодильника, добывая еще чего-нибудь «к чаю». Разрешив с родственниками вопрос о несостоявшейся свадьбе, Ритка почувствовала, как упал камень с души. И заодно открылся страшный жор. — Тебе надо нового мужика найти!

— Зачем? — Рита выставляла на стол сыр, колбасу, крекеры. — Варенье есть?

— Смородинное, вон слева. И малиновое рядом. Потому что клин клином вышибают! — назидательно ответила бабуля.

— А можно мне без клина? Я вареньем обойдусь, — Ритка щедро шлепнула варенье на хлеб с сыром.

— Вареньем ты сейчас обойдешься, — мудро ответила бабушка. — А если всю жизнь одиночество вареньем заедать — то диабет наживешь.

Ритка лишь фыркнула. А потом поперхнулась. Она вспомнила доктора Золотова.

— Какой вы цвет предпочитаете, Маргарита Николаевна?

— Цвет чего? — Ритка, помогая себе руками, села на кушетку.

— Буду плечо тейпировать, — не очень понятно ответил доктор Золотов. — Есть розовый, фиолетовый, зеленый.

— А… но… зачем? — растерянно спросила Рита. Что такое «тейпировать», она не знала. Что-то такое, кажется, слышала, но… — Тейпы — это же для похудения, нет разве? Или для красоты лица…

— Кинезио-тейпы — они для фиксации и поддержки, — вздохнул Золотов. — И для улучшения микроциркуляции в тканях, — а потом взял с полки упаковку. — Сделаем на три тейпа. Розовым. Из эстетических соображений.

Тут Ритке захотелось почему-то покраснеть. А доктор Золотов зашел со стороны спины и принялся клеить на Риткино плечо розовые полосы.

— Кто это тебе такую красоту сделал? — Алексей позвонил, когда Рита вертелась перед зеркалом в одном белье, разглядывая через плечо в отражении заковыристый рисунок розовых полос. А до этого она отправила фото плеча Мамаеву.