Если бы я пошевелился, то скрутил бы ему кишки и обернул их вокруг шеи, прежде чем подвесить его безжизненное тело к потолку—это было бы предупреждением. Предупреждением не трогать то, что принадлежит мне.

Но если я пошевелюсь...если сделаю все, что хочу…

Это будет конец ...

Я ни за что не выберусь отсюда живым ...

И будет совершенно невозможно, чтобы Валери все еще дышала.

Если я испущу дух, она тоже умрет ...

Или, что еще хуже, ее заберут и продадут самым развратным мужчинам ...

Моя милая мышка не сможет выбраться отсюда живой ...

Я остановил себя; я боролся со своими желаниями и молчал ...

Ради нее ...

Прости, Валери. Мне так чертовски жаль.

Хотелось, чтобы она открыла глаза, посмотрела на меня, посмотрела в мои собственные глаза и увидела мою вину. Чтобы увидела, насколько я сломлен. Из-за нее.

Мне хотелось упасть на колени и молить ее о прощении. Раньше я думал, что нахожусь на вершине мира и выигрываю эту игру.

Но оказалось, что Валери влюбилась только в слабого, бесполезного...беспомощного мужчину.

Я не мог спасти ее, не от этого. Только не сейчас.

Поэтому мне пришлось сидеть и смотреть, как ей больно...смотреть, как она молча кричит в агонии. В то время как моя собственная душа кровоточит, рана такая глубокая, что ее уже не исправить.

Валентин цокнул, и я заставил себя оторвать взгляд от моей женщины, моего прекрасного лебедя...теперь такого сломленного. Мне хотелось обнять ее и стереть всю боль.

Тик-так...тик-так...

Валентин жестом подозвал меня вперед, и мои ноги заработали на автопилоте. Я прошел дальше в комнату и остановился посередине. - Присоединяйся к нам, Константин.

Константин.

Константин Солоник.

Я должен был правильно разыграть карты, поместив свое кровоточащее сердце в железную клетку.

Я должен был молча дышать болью Валери, потому что я не был ее любовником. Нет, прямо сейчас…Я был Константином, наследником Империи Солоника. Бессердечным, жестоким человеком.

Сыном Солоника. И мне пришлось пойти по его стопам.

– Что ты делаешь?
– хмыкнул я, с трудом выговаривая слова.

Мои кулаки сжались по бокам от самодовольного выражения его лица. Он выглядел очень гордым собой.

Его брови поползли вверх, и он затянулся сигарой, прежде чем выпустить облако дыма. Положив остаток в пепельницу, он обвел рукой комнату.

– На что это похоже? - спросил он с легким смешком.

Тяжело вздохнув, я приготовился к его словам. Приподняв бровь, я посмотрел на него сверху вниз.

– Это похоже на гребаное живое порно.

Валентин запрокинул голову и рассмеялся, стены эхом отозвались от его смеха. Это прозвучало резко для моих ушей, и я представил, как режу его лицо и уродую, как Алессио сделал это с Абрамом.

– Так и есть. Так оно, блядь, и есть, сынок.

Мои челюсти сжались, и я сердито посмотрел на него. Мой взгляд отказывался двигаться к Валери, иначе я бы сломался…Я разобьюсь на тысячу кусочков, и все это превратится в пепел.

– Какой бы соблазнительной и красивой она ни была, мне не интересно смотреть, как твой вялый член входит и выходит из чьей-то киски, - эти слова были горькими на вкус, и мои губы онемели.